С первого взгляда становилось ясно, что он знает, как обращаться с рабынями — в этом женщина была уверена.
Но ведь она не была рабыней!
Интересно, как должна она вести себя в присутствии строгого офицера, того, что ударил ее? Она усмехнулась.
Должно быть, ей придется вести себя, как настоящей рабыне.
Это будет забавно — он играет свою роль, она — свою, и никто не заподозрит, что два этих человека просто искусные актеры! А вдруг этот офицер — совсем не агент Иаака? Если так, тогда она не станет разыгрывать перед ним свою роль. Эта непростая роль, навязанная Иааком, беспокоила ее, она будила чувства, которые раздражали женщину. Чувства были совсем не такими, каких могла ожидать актриса.
Кроме того, она вспомнила о слухах об известных мастерах, умеющих распознавать ложь и лицемерие, и испугалась еще сильнее. Правда, об испытании на лживость она знала совсем немного.
Она села в дальнем углу клетки, подняв колени, и осмотрела дверцу из массивных прутьев. Клетка надежно держит меня, подумала женщина, как держала бы рабыню.
На Телнарии существовало два вида испытаний, одно из которых позволяло распознавать рабынь среди свободных женщин — обычно его применяли, когда беглянки-рабыни старательно пытались выдать себя за свободных женщин, но так же это испытание могло служить для выявления свободных женщин среди рабынь: они могли прятаться среди них при осаде города. Еще одно испытание показывало естественность или неестественность поведения рабыни. Конечно, рабство не было просто вопросом поведения, но уходило корнями глубоко в душу женщины, пронизывая каждую клетку ее тела. Отрицательные результаты испытаний означали простую видимость рабства, его симуляцию. В таких случаях рабыне быстро давали понять, что значит рабство и то, кто она такая. Сообразительным женщинам не требовалось много времени, дабы уяснить это. Иногда им просто предлагали выбор между абсолютным рабством или смертью, и женщины понимали, что третьего не дано, что у них не остается права действовать, лицемерить или даже просто о чем-то думать. В этот момент женщинам приходилось вслушиваться в самих себя, проникая внутрь своей души глубже, чем когда-либо в жизни. Эмоциональный катарсис заставлял их познать себя, и женщины в экстазе падали к ногам ненавистных прежде хозяев, радуясь этому открытию.
Дверь секции открылась, и женщина быстро подняла голову. Она прижала к себе колени, склонилась к ним грудью и крепко обняла их руками, стараясь скрыть свое тело.
Как ужасно, что ей не позволили одеться!
Скотник, коренастый, плечистый и добродушный мужчина с простоватым лицом просунул в дверь руку и выключил верхний свет.
— Эй ты! — крикнула женщина, когда он уже собрался уйти.
Дверь закрылась за мужской фигурой.
— Поди сюда! — снова позвала она.
Теперь в секции стояла темнота, ее освещали только два крохотных красноватых ночника на стене.
Этого хватило, чтобы проверить секцию и ее обитателей или содержащийся в ней груз.
Казалось, мужчина не слышал ее криков.
Она позвала еще раз:
— Подойдите! — Шаги в коридоре замерли. — Прошу вас, подойдите сюда!
Тускло освещенный красноватой лампочкой, мужчина появился на пороге. Постояв немного, он вновь собрался уходить.
— Господин! — позвала женщина. — Прошу вас, господин!
Он подошел к клетке.
— По ошибке мне принесли только миску холодной овсянки, — сказала она. — Я не могу ее есть. Принесите мне что-нибудь другое, прошу вас.
— На колени, — приказал он, — выпрямись на пятках, колени в стороны, руки на бедра ладонями вниз.
Она послушалась. Как ненавистны ей были приказы такого мужлана!
Неужели для ее роли и впрямь требуется послушание, как в ничтожной рабыне?
— Теперь сложи руки за головой, — потребовал он. И этот невежа осмеливался командовать ею! Женщина выполнила приказ, испытывая странное ощущение.
— Я не могу есть эту остывшую слизь, — произнесла она. — Ее принесли мне по ошибке. Принесите что-нибудь другое.
Как странно звучали эти слова при ее позе!
Мужчина попробовал дверцу клетки, но она была крепко заперта. Неужели он собирается войти? И если да, то зачем?
К счастью, у него не было ключа.
Разглядев на замке проволоку с восковой печатью, мужчина раздраженно сплюнул.
Насколько знала женщина, это была печать девственницы. Если она оказывалась сломанной, это означало, что в клетку кто-то входил без разрешения.
Мужчина пристально разглядывал ее, и женщина почувствовала испуг.
— Нет, — наконец произнес мужчина и отвернулся.
— Уже поздно, — напомнила женщина. Вправду, по времени на корабле стоял поздний вечер.
— В этой клетке жесткий железный пол, — объяснила она. — Я могу замерзнуть. Принесите мне матрас!
— А ты свернись, — подсказал мужчина. — Ложись на бок и свернись клубком.
Она выполнила приказ.
— Принесите мне матрас, — еще раз попросила она.
— Нет.
— Как вас зовут? — требовательным тоном произнесла она.
— Квалий.
— Чем вы занимаетесь на корабле?
— Я скотник.
— А что вы делаете здесь? — не отставала она.
— Присматриваю за свиньей.
Она задохнулась от ярости.
— Свернись получше, — приказал он.
Она раздраженно выполнила приказ, высоко подняв правое бедро и обнажив нежное лоно. При этом ее талия изогнулась, образуя глубокую впадину с округлыми склонами, колени прижались к упругой груди.
Ее тело было великолепным даже для рабыни.
— Принесите мне одеяло, — снова попросила она.
— Нет, — отрезал он.
— Я доложу о вас старшему офицеру, — пригрозила она, — или капитану!
Конечно, с тех пор, как ее ввели на корабль, она не видела ни старшего офицера, ни капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98