— Откуда мы можем знать, господин? — усмехнулся кто-то из воинов.
— Похоже, умрет, — решил другой.
— Убить ее! — крикнул третий.
У весов стояли еще два существа — странные гибриды, плод реакций экзотических энзимов и катализаторов, происхождение которых терялось во тьме веков. Их предками были, вероятно, существа уничтоженной, патологической культуры, вымершие в те времена, когда сама Империя была еще кучкой деревень на единственной планете, где хижины теснились на берегу илистой, желтой реки. У этих ящероподобных существ было три глаза, чешуйчатая кожа, на которой чередовались темно-зеленые и бурые чешуйки. Недавно каждый из них выполз вперед по усыпанному тростником полу и коротким щупальцем-придатком поднял и бросил дробинку на чашу весов, демонстрируя свою сноровку.
— Господин, пусть они не подходят! — заплакала Гута. — Для них я ничего не значу!
— Ты ничего не значишь для всех нас, шлюха! — крикнул кто-то из гостей.
— Ты рабыня! — напомнил другой.
Гута опустила голову и в отчаянии застонала.
Потом подошли два насекомоподобных существа со складчатыми крыльями, сложенными за спиной. Они оглядели Гуту огромными ячеистыми глазами. Хитиновые, похожие на щипцы челюсти щелкнули. Еще две дробинки были опущены на чашу весов. Затем выступили два паукообразных чудовища — восьминогих, в кожаных доспехах. Их тонкие изогнутые ноги, четыре из которых служили хватательными придатками, были украшены лентами, горизонтально расположенные тела одеты в шелк. Паукообразные существа опустили дробинки на чашу весов и поспешили на свои места — боком, как крабы.
Гута рыдала, стоя на грязном полу.
Аброгастес оглядел столы, в особенности выискивая гостей, не похожих на людей. Впрочем, большинство из них было млекопитающими.
Аброгастес поймал взгляд одного из таких существ, Гранафа из Зубастого народа.
— Как ты считаешь, брат? — спросил Аброгастес. Огромные глаза Гранафа блеснули, челюсти приоткрылись, обнажая белые клыки.
— Трудно сказать, господин, — хрипло прорычал Гранаф.
Все знали, что косолапые, косматые потомки Зубастого народа держат женщин в качестве рабынь. К примеру, они были полезны для вылизывания шкуры. Рабыни усердно прохаживались по ней маленькими, мягкими язычками, выкусывая паразитов зубами и убирая их пальцами. Кроме того, часто рабыням приходилось делать работу, которая считалась слишком грязной для самок Зубастого народа. Ходили слухи, что рабынь используют и для других целей.
— Олаф? — спросил Аброгастес.
Олаф из народа Бивненосцев пожал плечами, отчего содрогнулась вся верхняя часть его туловища.
— Антон? — обратился Аброгастес еще к одному гостю.
Это было приматообразное существо, немного отличающееся от людей Империи. Теоретически его планета считалась преданной Империи, сам Антон занимал на ней важный пост имперского посланника, или эмиссара. Его народ, когда-то покоренный Империей, был выселен на эту планету вследствие имперской политики, восходящей к дням Тетрархии. Прежде мы видели, как вольфанги были выселены на Варну, а отунги — на Тангару.
Антон почесал локоть и повернул свои огромные желтые глаза к Гуте.
— За все преступления ее надо убить, — равнодушно проговорил он.
— Да! — закричали гости.
— Она почти безволосая! — с отвращением вскрикнул другой примат.
— Смотрите, какая она омерзительно гладкая! — закричал примат другого вида с длинной, шелковистой шерстью.
— Убить ее! — поддержал сосед.
— Да, — подхватил другой.
— То, что она безволосая, меня не волнует, — возразил, пожав плечами, Антон, у которого шерсть была очень короткой, как щетина.
Это заявление вызвало пренебрежительный смех у нескольких приматов, сидящих за столом.
— У нее даже нет хвоста! — указал длинношерстный примат.
— У меня тоже, — со смехом ответил Антон.
— Зато у нее есть ловкие руки и рот, — заметил другой примат.
— Да, верно, — усмехнулся его приятель.
— У нее гладкая кожа — должно быть, к ней приятно прикасаться, — произнес их сосед.
— Они и в самом деле приятны, особенно когда стонут и извиваются, — добавил третий.
— Они могут оказать немало услуг.
— Да, — согласился первый примат.
Несомненно, таких услуг они не могли ждать от своих самок.
— Но все они, любая из них, — продолжал примат, широким жестом указывая на коленопреклоненных бывших гражданок Империи, — будут такими и по приказу станут оказывать эти услуги ревностно и усердно.
— Верно, — поддержал его сосед.
Послышался беспокойный перезвон колокольчиков на щиколотках бывших гражданок Империи. Одна из них чуть было не вскочила на ноги, но быстрый удар плети надсмотрщика вернул ее на место.
— Ну так что, Антон? — поинтересовался Аброгастес.
— За все преступления ее следует убить, — повторил Антон, — но я хочу, чтобы ее вина была взвешена.
— Да, — поддержал его другой примат, оглядывая рабыню.
Аброгастес усмехнулся.
Он считал, что млекопитающие, особенно приматы, для которых маленькая, гладкая, хорошо сложенная женщина была более привлекательной, более желанной, чем для других, менее похожих на людей существ, оттянут решение судьбы отверженной рабыни по крайней мере на время, предпочитая подождать, посмотреть, все взвесить, и затем, когда все станет ясно, бросить свои дробинки на чашу весов.
— Значит, — проговорил Аброгастес, обращаясь к рабыне, — жрицы тимбри не умеют танцевать?
— Нет, господин! — крикнула Гута. — Прислужницы обрядов десяти тысяч богов тимбри хранят целомудрие, клянутся сберечь чистоту! Мы — священные девы. Нам нельзя даже думать о мужчинах!
За столами поднялся хохот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98