Огромный меч взметнулся в воздух, без труда поднятый, несмотря на свой чудовищный вес. Великан вертел его в руках так же легко, как соломинку, нанося мгновенные удары, и меч в его руках превратился в размытую, почти неразличимую, но смертоносную стальную дугу.
Мнения о том, что случилось дальше, и порядок, в котором были изложены эти события, различаются у разных летописцев. Несмотря на прискорбность подобных расхождений, они вполне понятный бывают распространены при описании сложных событий, внезапно произошедших на глазах у толпы с такой быстротой, что даже очевидцы иногда сообщают о них противоречивые сведения. Несомненно, все они были поражены и смущены, все произошло стремительно и закончилось мгновенно, дальнейшее казалось туманным, некоторые преимущества были яснее прочих, — то, что заметили очевидцы, могло зависеть от того, что они ожидали заметить, кроме того, память иногда склонна подводить, особенно в таких случаях, когда события мелькают одно за другим. Не лишне также вспомнить, что зал был плохо освещен.
Далее я последую в основном рассказу Орбана из дома Орикса, как указано у второго летописца Армениона, чьи манускрипты были переработаны Теминием. Я выбрал их не потому, что считал самыми точными, ибо я не знал, как могу судить о точности, — нет, я полагался на импонирующую мне сдержанность в манере изложения.
Приношу свои извинения на этот счет, но напоминаю еще раз, что времена тогда были совсем иными, не похожими на наши.
Итак, шестеро мужчин поспешили к столу. Это были вассалы Ролофа, его боец и пятеро других, они оказались справа от великана.
Мощный меч, который мог бы повалить небольшое дерево, снести голову коню одним ударом, возвышался над ними, как нечто живое и мечущееся, подобный острому живому ветру, вспыхивающему в свете факелов; он заставлял людей натыкаться друг на друга, но они не прекращали атаку, одержимые мыслью, что именно они нападают. Внезапно все они остановились, столпившись возле стола, забыв обо всем, не приняв оборонительной позы, изумленно глядя на своих товарищей — туловище одного было перерублено чуть ниже плеч так, что отсеченными оказались голова с шеей, и тем же самым ударом великан снес верхнюю половину черепа второго мужчины, а обратный взмах меча отрубил руку и сокрушил грудь третьего. Из оставшихся троих воинов один упал с диким воплем — удар пришелся ему в правый глаз и снес половину головы. Двое других повернулись, чтобы пуститься в бегство, но очередной взмах меча лишил обеих ног одного из них, и несчастный покатился, хватаясь за обрубки, к столу Ролофа, под которым замер. Последний из воинов был настигнут возле самого стола Ролофа и упал перед своим повелителем, — от удара, рассекшего тело надвое, расщепились толстые доски стола и несколько из них свесились к полу, подрагивая и цепляясь друг о друга. Великан едва ли заметил ужас в глазах Ролофа, стоящего за столом, ибо его чутье циркового бойца, внимательного к малейшим звукам, заставило его повернуться на еле слышный топот ног по грязному полу. Позади него к бою готовились вассалы Валдемара.
— Остановитесь! — крикнул Урта.
Великан рассмеялся, видя, что для его меча есть еще работа, и мужчины смутились.
— Остановитесь! — повторил Урта, Создатель Королей.
— Убейте его! — коротко вскрикнул Валдемар, и его боец кинулся вперед, но один-единственный удар длинного меча рассек его щит вместе с рукой, и тот полетел через весь зал.
Мужчина справа от него был ослеплен кровью, и в этот момент, ничего не видя и вопя от боли, он сцепился с соседом, но тут же, к своему ужасу, обнаружил, что в припадке безумия вспарывает себе живот.
Остальные люди Валдемара отшатнулись, все четверо.
Великан пригнулся, как зверь, поворачиваясь со свирепым, почти нечеловеческим проворством.
— Убейте его! — крикнул Ролоф, на этот раз обращаясь ко всему залу.
— Это Гензерикс! — вскрикнул кто-то.
— Нет, он ужаснее Гензерикса! — добавил другой вон.
— Убейте его! — приказал Валдемар своим робко сбившимся в кучу вассалам.
Глаза великана ярко вспыхнули.
На его руках и шкурах, в которые он был одет, виднелась кровь.
Она стекала по узким канавкам вдоль меча, эти потоки нарастали и иссякали согласно движениям руки.
По-видимому, это проворство, способность двигаться с неестественной быстротой, были одним из первых качеств, которые поражали, захватывали и даже воспламеняли воображение многих людей, несомненно, грубых и простых — мечников, копейщиков и всех прочих. Все соглашались, что проворство было главным достоинством великана. Кроме того, по свидетельству различных источников, например, полевых дневников Лукиана, оно совершенно ошеломляло и поражало врагов, нарушая их боевой порядок, заставляя сбиваться с темпа, причем тысячной доли секунды иногда было достаточно, чтобы изменившееся на дюйм расстояние позволяло нанести удар. Такому было невозможно научиться — ни остроте и тонкости чутья, ни смене шагов и темпа, ни резкости движений, ни одновременной работе всех органов чувств, ни даже странной смеси насильственного и чувственного, грубого и утонченного. Все эти качества передавались воинам из поколения в поколение, свыше тысячи лет, точно так же, как способность охотиться и убивать из поколения в поколение передавалась львам, викотам, волкам. Иногда казалось, что он движется медленно, будто в полусне, молчаливый, как камень, и массивный, как скала, потом опять без предупреждения его тело становилось сплошным взрывом, уничтожающем все на своем пути. Иногда он замедлял движение, оставаясь настороженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98