— И тогда от нее отрежут долю героя?
— Да.
— Чей пустой трон стоит на помосте?
— Это трон отунгов, — сказал Ульрих. — Последним королем, который сидел на нем, был Гензерикс.
— Кто он был?
— Он был последним настоящим королем отунгов, — торжественно и печально произнес Ульрих. — Он погиб в бою — это было давным-давно. Хотя он был человеком, герулы уважали его. Они построили погребальный шатер и сожгли в нем тело. И все герулы при этом подняли копья в знак почтения к Гензериксу.
— Теперь на этом троне некому сидеть?
— Да, — кивнул Ульрих.
— Медальон короля с цепью, который был знаком повелителя отунгов, потерялся очень давно, — произнес другой сосед Отто.
— Не понимаю, — пожал плечами великан.
— Это теперь неважно, — ответил Ульрих.
— И больше у отунгов не было настоящих королей?
— Герулы запретили нам иметь настоящих королей, — объяснил Ульрих. — Мы выбираем годовых — королей, которые правят только один год.
— Это неразумно, — возразил великан.
— С точки зрения герулов, это мудро, — усмехнулся Ульрих, — ибо без короля мы разобщены, между кланами постоянно идут раздоры.
— А кто этот вожак на помосте?
— Урта, Создатель Королей, — сказа Ульрих.
— Он и есть король, годовой король?
— Нет, он только Создатель Королей.
— Не понимаю…
— Это время не называлось бы Временем Смерти, когда наши леса закрыты от чужаков, время нашего позора, — горько сказал Ульрих, — мы называем его так потому, что сейчас роды, кланы, семьи сражаются друг с другом за право выбрать короля на следующий год.
— Глупо сражаться за пустой трон, — возразил великан.
— Думаю, да.
— Но что общего имеет с этим доля героя?
— Это оказание почестей, — сказал Ульрих. — Но короля, который дарует эту долю к удовольствию или неудовольствию знати, нет. Поэтому каждый из нас, особенно сильный и воинственный, может потребовать эту долю себе.
— Значит, это могут сделать самые воинственные из кланов или родов? — спросил великан.
— Так обычно бывает, — ответил Ульрих. — Какой род отунгов считает себя ниже других?
— Значит, у вас не только нет короля, не только нет преемственности власти, но и идет война друг с другом, — заключил великан.
— Среди кланов отунгов всегда велись споры, — вздохнул Ульрих.
— Вам нужен король.
— Это верно.
— Но где его найти?
— Может, когда-нибудь кто-нибудь принесет в лес шкуру белого викота.
Великан внимательно посмотрел на собеседника.
— Иначе зачем бы я привел тебя в зал? — добавил Ульрих.
Глава 27
— Рабыня пробуждается, — объявил с помоста Урта.
Отто поднялся со скамьи, где он сидел рядом с Ульрихом, и прошел за столами в переднюю часть зала. Он привык сидеть, привалившись спиной к стене. Почетные места на помосте нравились ему.
Мужчины и даже некоторые женщины, заслышав слова Урты, стали собираться вокруг беспокойно двигающейся рабыни. Среди них был Китерикс. Ульрих шел следом за Отто.
— Она хорошо сложена, — сказал один из отунгов Китериксу.
— Она красива, — добавил другой.
— Я даже не ожидал этого, — признался Китерикс.
Девушка лежала в грязи перед помостом, между столом, на котором стояла доля героя в ожидании дележа, и самим помостом.
Она перекатилась на бок. Теперь она была нагой, как любое животное. Казалось, она удивлена, что не может разнять запястья. Их крепко связали позади ее тела ремнем, достигающем в длину более ярда, с оставленным свободным концом. Девушка издала отчетливое, протестующее восклицание.
У очага, рядом с одной из железных подставок, спиной к ступеням лестницы, ведущей в зал, стоял мужчина в тяжелых перчатках, перекладывая на углях клеймо. Это было обычное клеймо для рабынь, с небольшим, искусно сделанным наконечником, насаженным на ручку. Ручка достигала в длину шести дюймов, и сейчас раскалилась добела. Осмотрев клеймо, мужчина вновь положил его на угли.
— Она мгновенно проснется, — сказал кто-то.
— Принесите плеть, — приказал Урта.
Мужчина принес плеть и встал рядом с рабыней. Рабыня застонала, перекатываясь по грязному полу. Теперь она лежала на правом боку, головой в сторону помоста. Она открыла глаза.
— Где я? — спросила она.
— В зале отунгов, — ответили ей.
— Они сперва медленно приходят в себя, — объяснил кто-то, — таково воздействие напитка.
— Но оно вскоре проходит, — добавил другой мужчина.
Лежа на боку, девушка огляделась, но не увидела ничего, кроме пола, мужских сапог, женской мягкой обуви и подолов юбок свободных женщин.
Казалось, она пытается понять то, что видит, решить, что ее окружает.
Она осторожно коснулась своего бедра и левой груди, с трудом поднеся к ним связанные руки.
Она вновь попыталась разнять запястья.
Затем она перекатилась на живот, протянула руки вперед, за голову, и легла виском на правое предплечье.
Стоящий рядом мужчина поднял плеть, но по знаку Отто вновь опустил ее.
— Что случилось? — спросила рабыня. — Что происходит? Как странно… Не понимаю, ничего не понимаю.
Мужчина усмехнулся.
— Я сплю, — продолжала рабыня. — Вот в чем дело — я сплю. Мне снится, что я рабыня, что я обнажена и связана.
На этот раз рассмеялись несколько мужчин. Рабыня перекатилась на правый бок и опустила руки.
Казалось, ей не хочется просыпаться.
— Понятно, — продолжала негромко бормотать она. — Мне снится, что я рабыня, что я связана и раздета.
Теперь смеялся уже почти весь зал.
С внезапным испугом рабыня открыла глаза.
— Где я? — опять спросила она.
— Ты в зале отунгов, — повторил мужчина. Рабыня окончательно пришла в себя, с недоверчивым видом озираясь по сторонам.
Она резко заворочалась на земляном полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98