Для работы ей требовались тысячи киловатт энерги
и. А количество радиодеталей и радиоламп! По мере усовершенствования маш
ин неудержимо росли их размеры. Они становились электронными гигантами,
которые, хотя и решали сложнейшие математические задачи, увы, нуждались
в постоянной опеке человека. Несмотря на все усовершенствования, это был
и тупые, бездумные чудовища. Временами мне казалось, что такими они остан
утся навсегда. Вы, конечно, помните первые сообщения об электронных маши
нах, которые переводили с одного языка на другой? В тысяча девятьсот пять
десят пятом году одновременно у нас и в Америке были созданы машины, кото
рые переводили журнальные статьи по математике с английского языка на р
усский и с русского на английский. Я читал несколько переводов и нашел, чт
о они не так уж плохи. В то время я полностью посвятил себя машинам, которы
е выполняют нематематические операции. В частности, более года я занимал
ся изучением и конструированием машин для перевода.
Нужно сказать, что силами одних только математиков и конструкторов пост
роить такие машины было бы невозможно. Огромную помощь нам оказали лингв
исты, которые помогли составить такие орфографические и синтаксически
е правила, что их можно было закодировать и поместить в долговременной п
амяти машины в качестве программы действия. Не буду рассказывать о тех т
рудностях, которые нам пришлось преодолеть. Скажу только, что в конце кон
цов удалось создать электронную машину, которая переводила русские ста
тьи и книги любого содержания на английский, французский, немецкий и кит
айский языки. Перевод выполнялся с той же быстротой, с какой русский текс
т печатался на специальной пишущей машине. Эта машина вырабатывала и нео
бходимый для перевода код.
Во время работы над усовершенствованием одной из переводческих машин я
заболел и провалялся в больнице около трех месяцев. Дело в том, что во врем
я войны я командовал радиолокационной станцией и при налете немецкой ав
иации был контужен, перенес тяжелое сотрясение мозга, и это давало да и се
йчас дает себя знать. Так вот, именно тогда, когда я работал над новым типо
м электростатической памяти для электронных машин, с моей собственной п
амятью начало твориться что-то не совсем ладное.
Знаете, случалось так: видишь человека, которого хорошо знаешь, а как его з
овут, вспомнить не можешь. Лежит перед тобой какой-нибудь предмет, а ты за
был, как он называется. Или прочтешь слово и не понимаешь, что оно значит, х
отя слово тебе хорошо знакомо. У меня это и сейчас бывает, но не так часто…
А тогда это стало просто катастрофой. Как-то раз понадобился карандаш. Я п
озвал лаборантку и говорю ей: «Принесите мне, пожалуйста, вот это… Ну, как
его… то, чем пишут», Она улыбнулась и принесла мне ручку. «Нет, Ц говорю,
Ц мне нужно другое». Ц «Другую ручку?» Ц «Нет, Ц говорю, Ц другое, чем п
ишут». Я сам испугался той бессмыслицы, которую говорил, и, видимо, испугал
и ее. Она вышла в коридор и громко сказала одному инженеру: «Скорее зайдит
е в комнату и посмотрите на Евгения Сидоровича. Он заговаривается». Воше
л инженер. А я стою перед ним и не знаю, кто он такой, хотя работаю с ним уже т
ри года. «Э-э, батенька, ты, кажется, заработался, Ц сказал он. Ц Посиди мин
утку спокойно, я сейчас приду». Он пришел с врачом и двумя молодыми сотруд
никами института, и они вывели меня из комнаты, усадили в машину и отвезли
в клинику.
В клинике я познакомился с одним из крупнейших невропатологов нашей стр
аны, Виктором Васильевичем Залесским. Я называю его имя потому, что знако
мство с ним сильно повлияло на всю мою дальнейшую судьбу.
В больнице Виктор Васильевич долго меня осматривал, выслушивал, выстуки
вал, ударял молоточком, по коленке, водил карандашиком по спине и затем, по
хлопав по плечу, сказал: «Ничего, это пройдет. Это у вас…» Ц и он произнес к
акое-то латинское слово.
Лечение заключалось в ежедневных прогулках, прохладных ваннах и в снотв
орном на ночь. Выпивая порошки люминала или нембутала, я засыпал и утром п
росыпался как после глубокого обморока. Мало-помалу память стала восста
навливаться.
Однажды я спросил Виктора Васильевича, для чего мне дают снотворное. «Ко
гда вы спите, мой дорогой, все силы организма направлены на то, чтобы восст
ановить нарушенные в вашей нервной системе линии связи». Услышав это, я с
просил: «О каких линиях связи вы говорите, Виктор Васильевич?» Ц «О тех са
мых, при помощи которых передаются все ваши ощущения в мозг. Вы, кажется, с
пециалист по радиотехнике? Так вот, вы, ваша нервная система, грубо говоря
, весьма сложная радиотехническая схема, в которой повреждены кое-какие
проводники».
Помню, после этого разговора, несмотря на снотворное, я долго не мог засну
ть.
Во время следующего обхода я попросил Залесского дать мне что-нибудь пр
очитать о нервных связях в живом организме. Он принес мне книгу академик
а Павлова «О работе полушарий головного мозга». Я буквально проглотил эт
у книгу. И, знаете, почему? Потому что я в ней нашел то, что давно искал, Ц при
нципы построения новых, более совершенных электронных машин. Я понял, чт
о для этого нужно стремиться копировать структуру нервной системы чело
века, структуру его мозга.
Несмотря на то, что мне строго-настрого запретили заниматься серьезным
умственным трудом, мне удалось прочитать несколько книг и журналов, посв
ященных различным вопросам деятельности нервной системы и мозга. Я чита
л о человеческой памяти и узнал, что в результате жизнедеятельности, в ре
зультате взаимодействия с окружающим миром в группах специальных клет
ок человеческого мозга, в нейронах, запечатлеваются многочисленные дан
ные жизненного опыта человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90