Были такие совершенно никчемные штуки, которые рекламировала в восьмидесятые какая-то телезвезда.
Босх лишь покачал головой – ему запомнилось совсем другое.
– Они увидели рекламу по телевизору и подумали, что это что-то очень ценное, – сказал он. – Вроде Говарда Элайаса.
Она не ответила, и Босх с опозданием осознал, что снова ляпнул не в тему, хотя для него в сказанном заключался немалый смысл.
– Извините.
Несколько минут ехали молча, потом Босх сказал:
– А знаете, что запомнилось мне?
– Что?
– Я тогда патрулировал Голливудский бульвар. Нам было приказано держаться потише и не вмешиваться в происходящее, если нет угрозы физического насилия. То есть мародерам давали зеленый свет, и мы не должны были препятствовать им при условии, что они, делая свое дело, соблюдают порядок. Кто мог до такого додуматься? В общем, я был в патруле и видел много разного. Помню, как сайентологи выстроились вокруг своей церкви со швабрами в руках, готовые, если потребуется, оказать сопротивление любому вторжению. Парень, владелец оружейного магазина возле Хайленда, облачился в военную форму и прохаживался у входа со снайперской винтовкой. Вид у него был такой, как будто он охраняет Беннинг Имеется в виду Форт-Беннинг в штате Джорджия, где расположен военный музей.

. Люди словно сошли с ума. Все, хорошие и плохие. В общем, день саранчи Ссылка на одноименный роман Натанаэла Уэста.

.
– А вы, оказывается, начитанный человек, детектив.
– Пожалуй, нет. Просто одно время жил с женщиной, преподававшей литературу в Грант-Хай в Долине. Она-то и рассказала мне об этой книге. А уж потом я ее прочитал. Но из девяносто второго у меня в памяти остался «Фредерикс».
– Если не ошибаюсь, магазин женского белья в Голливуде?
Босх кивнул.
– Когда я подъехал туда, там было настоящее столпотворение. Черные, белые, желтые. Старые и молодые. Магазин обчистили за пятнадцать минут. Вымели буквально все. Когда народ разбежался, я вошел и увидел только голые полки, валяющиеся на полу вешалки и пустые витрины. Не осталось ничего. Вынесли даже манекены. Вы только подумайте: четыре копа отдубасили Родни Кинга, кто-то снял это на видео, люди посмотрели телевизор и как будто взбесились. Разграбили магазин с женским бельем. Картина была совершенно сюрреалистическая. Каждый раз, когда начинают говорить о беспорядках, я вспоминаю, как шел тогда между пустыми рядами с болтающимися пластмассовыми «плечиками».
– Не важно, что они взяли. Ими управляло отчаяние. Как и теми двумя, о которых я вам рассказала. Важно было то, что они что-то взяли, заявили о себе, показали себя мужчинами. Вот какой урок преподал сыну отец.
– И все равно, для меня…
Босх не договорил – зазвонил телефон.
– Ты как? Выигрываешь? – спросил он, услышав голос Элеонор.
Вопрос прозвучал наигранно, неестественно весело, и Босх сразу же поймал себя на том, что принял этот тон ради спутницы, что для него важно, чтобы она не поняла, как в действительности складываются его отношения с женой. Смущенный тем, что для него важно мнение случайно оказавшейся рядом женщины, он попытался вернуться к более привычным интонациям.
– Пока еще нет. Я только пришла.
– Элеонор, я хочу, чтобы ты вернулась домой.
– Гарри, давай не будем сейчас об этом. Мне…
– Нет, я имею в виду другое. Город… Ты смотрела новости?
– Нет, я же была в машине.
– Ситуация не очень хорошая. Репортеры уже чиркнули спичкой. И если что-то случится, если город поднимется… Ты не в самом безопасном месте.
Босх украдкой взглянул на Энтренкин, понимая, что у нее есть все основания считать его параноиком. «Голливуд-парк» находился в Инглвуде, районе, населенном преимущественно черными. Ему было бы куда спокойнее, если бы Элеонор сидела дома, где ей ничто не угрожало.
– Гарри, по-моему, ты преувеличиваешь. Со мной ничего не случится.
– Послушай, почему бы…
– Гарри, мне нужно идти. Меня ждут. Позвоню позже.
Она положила трубку, так что его «пока» уже не услышал никто, кроме Карлы Энтренкин.
– По-моему, у вас больное воображение.
– Мне так и сказали.
– А я скажу вам вот что. Многие черные, как и многие белые, отнюдь не желают повторения девяносто второго года. Постарайтесь в это поверить, детектив.
– Похоже, у меня нет выбора.

* * *

К тому времени, когда Босх и Энтренкин подъехали к полицейскому участку, там было тихо и пустынно. На стоянке позади здания детектив не увидел ни одной патрульной машины. В холле, куда они вошли через боковую дверь, царила тишина. Сидевший за столом дежурный смотрел телевизор. За спиной у читавшего новости ведущего висела фотография Говарда Элайаса.
– Как дела? – спросил Босх.
– Пока более или менее тихо, – ответил сержант.
Босх постучал два раза в дверь и, миновав короткий коридорчик, вошел в комнату, где его уже ждали Райдер и Эдгар. Они вынесли телевизор из кабинета лейтенанта и смотрели новости. Появление главного инспектора стало для обоих сюрпризом.
Босх представил Энтренкин Эдгара, который не был с ним утром в офисе Элайаса, и поинтересовался, что нового.
– Пара пожаров и ничего особенного, – сказал Эдгар. – Зато телевизионщики стараются вовсю, изображают Элайаса чуть ли не святым. И никто не говорит, каким он был мерзавцем.
Босх взглянул на свою спутницу. Ее лицо ничего не выражало.
– Ладно, выключайте. Надо поговорить.
Он рассказал партнерам о трех анонимных письмах, отправленных в адрес убитого адвоката, объяснил причину присутствия главного инспектора и добавил, что постарается поговорить с Харрисом, чтобы уточнить кое-какие детали и, возможно, исключить его из числа подозреваемых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108