Если бы я сидел и ждал легких и простых, я бы умер от голода или сошел бы с ума от скуки. Два года назад я рванул бы в Южную Каролину, ни на секунду не задумываясь. Но сейчас со мной была Рейчел, скоро я должен стать отцом. Мне выпал второй шанс, и не хотелось упустить его.
Незаметно для себя я оказался в машине. На этот раз я вытащил свою сумку со спортивной одеждой и провел час, выжимая вес так, как никогда. Я заставил мышцы поработать до такой степени, что пришлось сесть на лавочку, опустить голову вниз и выждать, пока пройдет дурнота. Но я по-прежнему чувствовал себя выбитым из колеи, когда возвращался в Скарборо, и выступивший на лице пот был потом больного.
* * *
Мы с Рейчел толком поговорили о звонке только за ужином. Мы были вместе около девятнадцати месяцев, а под общей крышей жили не больше двух. Были люди, которые сейчас по-другому смотрели на меня, как будто удивляясь, как такой человек, который потерял жену и ребенка всего три года назад, смог взять себя в руки и начать снова: жениться, зачать ребенка и попытаться найти место для него в мире, в котором плодятся убийцы, способные уничтожить мать и дитя.
Но если бы я не попытался, если бы я не потянулся к другому человеку и не построил бы этот хрупкий мостик наших отношений в надежде, что когда-нибудь мы станем ближе друг другу, значит, Странник, этот урод, что лишил меня моих любимых, выиграл бы. Я не мог изменить тот факт, что мы все пострадали от его рук, но я не желаю быть его жертвой всю оставшуюся жизнь.
А эта тихая женщина была абсолютно невероятна. Она разглядела во мне что-то достойное любви, спасения и начала восстанавливать это во мне откуда-то из страшной глубины, куда естество мое запряталось в попытке спасти себя от возможной новой боли. Она не была настолько наивной, чтобы верить, будто может спасти меня: она скорее заставила меня самого захотеть спасать себя.
Рейчел была в шоке, когда узнала, что беременна. В начале мы оба были поражены этой новостью, но даже тогда было ощущение, что это правильно, естественно и позволит нам смотреть в будущее с какой-то тихой уверенностью. Казалось, это решение — родить ребенка — было принято за нас какой-то Высшей силой, и все, что нам сейчас оставалось, это удержаться на гребне и наслаждаться ситуацией. Ну, возможно, Рейчел не сказала бы «наслаждаться»: в конце концов, это она испытывала странную тяжесть в движениях с того момента, как анализы подтвердили ее предположения; это она с тревогой смотрела в зеркало на свою фигуру по мере того, как стала прибавлять в весе; это ее застал я на кухне глухой августовской ночью всю в слезах под напором охвативших ее чувств — ужаса, печали и изнеможения; это ее рвало каждое утро с неизбежностью восхода; и это она сидела, приложив руку к животу, прислушиваясь к биению маленького сердца со страхом и благоговением, как будто могла расслышать, как медленно растет в ней новое живое существо. Первый триместр был очень тяжелым для нее. А сейчас, к исходу второго, она обрела какую-то новую энергию в первых толчках своего малыша, в подтверждении того, что стало из возможности реальностью.
Пока я тихонько рассматривал ее, Рейчел яростно расправлялась с куском говядины, рядом на тарелке высились горки гарнира из картофеля, моркови и цуккини.
— Ты почему не ешь? — поинтересовалась она, сделав короткую передышку.
Я прикрыл тарелку ладонью:
— Вот собака!
Слева от меня взметнулась голова Уолта, короткая вспышка недоумения мелькнула у него в глазах.
— Да не ты, — приободрил я его, и пес снова завилял хвостом.
— Это из-за сегодняшнего звонка. Я права?
Я кивнул и начал ковырять вилкой еду, потом рассказал ей новости от Эллиота.
— У него проблемы, — завершил я. — И у каждого, кто встанет на его сторону против Эрла Ларуза, тоже будут проблемы.
— Ты когда-нибудь с ним встречался?
— Нет. Единственная причина, почему я оказался в курсе, это потому, что раньше Эллиот кое-что мне рассказал.
— Что-то плохое?
— Ничего хуже того, что следует ожидать от человека, у которого денег больше, чем у девяноста девяти целых девяноста девяти сотых процента населения штата: запугивание, шантаж, коррупция, мошенничество с земельными участками, стычки с Управлением по охране окружающей среды из-за отравленных полей и изгаженных рек — обычные дела. Брось камень в заседающих конгрессменов — попадешь в защитника ему подобных. Но от этого боль отца, потерявшего дочь, не становится меньше.
Внезапно у меня в голове возник образ Ирвина Блайта. Я отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи.
— И Нортон уверен, что его клиент не убивал девушку?
— Похоже на то. Во всяком случае, он принял дело от государственного защитника и внес залог за этого парня, а Эллиот не тот человек, кто станет рисковать своей репутацией или деньгами ради сомнительного дела. К тому же дело, в котором черный мужчина обвиняется в убийстве богатой белой девушки, для кого угодно может быть риском, если предположить, что кому-то взбредет в голову прославиться на чужом горе. По словам Эллиота, он или спасет своего клиента, или их похоронят вместе. Вот такие варианты.
— Когда суд?
— Скоро. Я просмотрел газетные сообщения и кое-какие материалы в Интернете. Ясно, что расследование дела с самого начала форсируют. Прошло несколько недель с гибели Марианны Ларуз, а в начале следующего года уже должен начаться суд. Закон не любит заставлять ждать таких людей, как Эрл Ларуз.
Мы посмотрели друг на друга через стол.
— Нам не нужны сейчас деньги, не до такой степени.
— Знаю.
— И тебе не хочется туда отправляться.
— Однозначно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122