— Я не уверен, что смогу ответить на какие-либо вопросы. Может быть, вам стоит спросить мистера Нортона?
— Я бы так и сделал, если бы Эллиот был поблизости, но мои вопросы весьма деликатного свойства.
Он остановился на перекрестке, пережидая красный свет и бросил на светофор вполне красноречивый взгляд, который давал понять, что Райн воспринимает его скромную роль своей жизни слишком близко к сердцу.
— Я же сказал, не знаю, чем могу помочь вам.
— Почему вы отказались от дела?
— У меня было много других дел.
— Но не таких, как это.
— У меня не такая большая клиентура, чтобы я мог выбирать, брать мне дело или нет, мистер Паркер. Мне дали дело Джонса. Оно должно было отнять у меня массу времени. Я мог бы завершить десять дел за то время, которое мне потребовалось, чтобы всего лишь ознакомиться с документами по этому делу. Мне не было жаль, что оно ушло от меня.
— Не верю.
— Почему?
— Потому что вы молодой государственный защитник. Вы, вероятно, амбициозны, и, как я понял, сидя в зале суда, эти амбиции вполне оправданы. Дело такого высокого уровня, как убийство Марианны Ларуз, попадается не каждый день. Если бы вы хорошо проявили себя, пусть даже проиграли бы дело, это открыло бы перед вами новые возможности. Я не думаю, что вы так легко расстались с ним.
На светофоре загорелся зеленый, и нас стали пихать со всех сторон люди, переходившие улицу. Но Райн все не двигался.
— Вы на чьей стороне, мистер Паркер, во всем этом?
— Я пока не решил. Хотя в конечном итоге полагаю, что я на стороне погибшей женщины и умершего мужчины, чего бы это ни стоило.
— А Эллиот Нортон?
— Друг. Он попросил меня приехать сюда. Я приехал.
Райн повернулся, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Меня попросили передать дело ему, — сказал он.
— Через Эллиота?
— Нет. Он никогда не подходил ко мне. Это был другой человек.
— Вы знаете кто?
— Он сказал, что его фамилия Киттим. У него что-то не так с лицом. Он пришел ко мне в офис и сказал, что я должен позволить Эллиоту Нортону защищать Атиса Джонса.
— И что вы ответили?
— Я объяснил ему, что не могу этого сделать: нет никаких причин. И тогда он сделал мне предложение...
Я ждал.
— У всех нас есть скелеты в шкафу, мистер Паркер. Скажем так, он дал мне бегло взглянуть на себя самого. У меня жена и маленькая дочь. В начале нашей совместной жизни я сделал несколько ошибок, но потом не повторял их. Я не предполагал, что мою семью могут отнять за грехи, которые я пытался скрыть. В общем, пришлось объяснить Джонсу, что Эллиот Нортон более опытный юрист, который поведет его дело. Парень не возражал. Я ушел. С тех пор я не видел Киттима, и надеюсь больше никогда его не встретить.
— Когда он был у вас?
— Три недели назад.
Три недели назад... Примерно в это же время был убит Греди Труэт. Затем Джеймс Фостер, а еще раньше — и Марианна Ларуз. Как сказала Адель Фостер, что-то происходит, и, что бы это ни было, со смертью Марианны Ларуз оно стало набирать обороты.
— Это все, мистер Паркер? — спросил адвокат. — Я не в восторге от того, что сделал. И я бы не хотел пройти через это еще раз.
Спасибо, что согласились поговорить, мистер Райн.
— Мне действительно очень жаль Атиса, — сказал он.
— Я уверен, что ему там спокойнее, — ответил я.
Я вернулся в гостиницу. Там меня ждала записка Луиса, сообщавшего, что он приедет следующим утром немного позже, чем предполагалось. Отлично!
Этой ночью я стоял у окна гостиницы, привлеченный постоянно повторяющимся сигналом автомобиля. Напротив, через улицу перед банкоматом стоял черный «кадиллак» с разбитым лобовым стеклом и включенным двигателем. Пока я наблюдал, позади водительского сидения открылась дверца, и оттуда появилась девчонка-подросток. Она стояла у открытой двери и манила меня рукой, ее губы беззвучно двигались.
— Я нашла местечко, куда мы можем поехать.
Ее бедра двигались в такт музыке, слышной только ей. Девчонка задрала свою юбку, оказавшись совершенно голой, но лишенной признаков пола; кожа ее была мягкой на вид, как у резиновой детской куклы. Она облизнула губы.
— Спускайся.
Это странное существо водило рукой по своей мягкой коже.
— Я нашла местечко...
Она сделала попытку навязать себя мне еще раз, потом прыгнула обратно в машину, которая начала медленно отъезжать. Из-под полуприкрытой дверцы на дорогу посыпались пауки. Я принялся счищать несуществующую паутину со своего лица и волос, и мне пришлось принять душ, чтобы окончательно смыть ощущение, будто по мне ползут многоногие твари.
Глава 21
В начале десятого меня разбудил стук в дверь. Инстинктивно я потянулся за пистолетом, которого у меня больше не было. Я обернул полотенце вокруг талии, затем осторожно подкрался к двери и глянул в замочную скважину.
Нечто выше двух метров в изумительно подогнанном костюме и преисполненное республиканской гордости геев обрисовалось в вырезе замочной скважины.
— Я видел, что ты подглядываешь, — сказал Луис вместо приветствия, когда я открыл дверь. — Черт, ты что никогда не ходишь в кино? Парень стучит в дверь, герой с голой задницей выглядывает, и парень разряжает обойму голозадому в глаз.
Он был в черном льняном костюме, дополненном белой рубашкой без воротника. Аромат дорогого одеколона проследовал вслед за ним в комнату.
— От тебя несет за версту, как от французской проститутки, — сказал я ему.
— Даже если я французская шлюха, ты не можешь мне этого запретить. Кстати, мог бы кинуть на личико немного «штукатурки», раз уж пригласил меня к себе в номер.
Я остановился, увидел себя в зеркале на двери и отвел взгляд. Он был прав, я сам бы сошел за привидение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122