Проезжая мимо полей и ручьев, они молча выбрасывали детали пистолетов. Заговорили, лишь отъехав на довольно значительное расстояние от бара.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Луис.
— Никак, — ответил Эйнджел, — только спина болит.
— Как насчет Бенсона?
— С ним мы ошиблись, но я все же прикончил его.
— Они это заслужили.
— Не пойми меня неправильно, — Эйнджел выглядел совершенно спокойным. — У меня нет проблем с тем, что мы сейчас сделали. Но, прикончив его, я не чувствую себя лучше, если ты меня об этом спрашиваешь. Я не его хотел убить. Когда я нажимал на курок, я видел перед собой не Клайда Бенсона, а преподобного. Я видел Фолкнера.
На какое-то время повисла тишина. Они ехали по темным полям, вдали мелькали в тумане очертания домов.
Эйнджел прервал молчание:
— Берду надо было покончить с ним, когда представился случай.
— Возможно.
— Не может быть никаких «возможно». Его надо было просто поджарить.
— Берди не такой, как мы. Он слишком много думает, слишком много чувствует.
Эйнджел глубоко вздохнул.
— Чувствовать и думать — разные вещи. Старый ублюдок никуда не исчезнет. Пока он жив, он остается угрозой для всех нас.
Луис молча кивнул в знак согласия.
— И он изуродовал меня, а я поклялся, что больше никто меня пальцем не тронет. Никто!
Спустя какое-то время его компаньон мягко произнес:
— Нам придется выжидать.
— Чего?
— Подходящей возможности, подходящего времени.
— А если оно не наступит?
— Наступит.
— Вот не надо мне только лапшу на уши вешать, — произнес Эйнджел, прежде чем повторить вопрос:
— А что если не наступит?
Луис протянул руку и мягко коснулся его лица:
— Тогда мы сами создадим такую ситуацию.
Вскоре они пересекли границу штата и направились в Южную Каролину, и их никто не остановил. Где-то далеко остались Верджил Госсард в полубессознательном состоянии и тела Малыша Тома Раджа, Клайда Бенсона и Уилларда Хоага. Эта троица издевалась над Эрролом Ричем, выдернула его из собственного дома, это они повесили его на дереве.
И на Адас-Филд, где горел живой факел, листья дуба стали коричневыми, живица с шипением сочилась из ствола, ветви, как кости горящей руки, распростерлись на бархате ночного неба, усеянном звездами.
Книга 1
Кто тот, что вечно следует за мной?
Меж нами он невидим, нам неведом,
Но ты вглядишься в Белую дорогу -
И вот он, в черном весь, до самых пят.
Он иль она? О, как тревожит душу
Тень за моим плечом...
Т.С. Эллиот «Бесплодная земля»
Глава 1
Медведь сказал, что видел погибшую девушку.
Это было неделю назад, за неделю до происшествия в Каине, когда погибли трое мужчин. Солнечный свет пробивался сквозь слой облаков, грязных и серых, как дымок над подожженной мусорной кучей. В повисшей неподвижности разлилось предчувствие скорого дождя. Во дворе дворняга Блайтов тяжело распласталась на лужайке, голова лежала меж передних лап, в широко распахнутых глазах застыло беспокойство. Блайты жили на Дартмаус-стрит в Портленде, поблизости от Бэк-Коув и залива Каско. Обычно вокруг было много птиц — чаек, уток, зуйков, но сегодня их не было видно. Существовал целый мир, словно нарисованный на стекле и замерший в ожидании мгновения, когда стекло разлетится под ударом невидимой силы.
Мы молча сидели в маленькой гостиной. Медведь, вялый, безучастный, смотрел в окно, словно ожидая, когда первые капли дождя упадут на землю и подтвердят чьи-то невысказанные тревоги и страхи. На отполированном дубовом полу не было заметно никакого движения теней, даже наших собственных. До меня доносилось тиканье фарфоровых часов на камине, стоявших в окружении фотографий. На них были запечатлены моменты другой, более счастливой жизни. Я поймал себя на мысли, что разглядываю фото Кэсси Блайт на выпускном вечере, придерживающей рукой шапочку. Ее кисточка поднялась и распушилась на ветру, словно перышки у встревоженной птицы. У девушки были вьющиеся черные волосы, рот казался чуть великоват, а улыбка — слегка неуверенной, но в карих глазах разлилось умиротворение, и ни малейшей тени печали.
Медведь оторвался от созерцания солнечного света и попробовал встретиться взглядом с Ирвином Блайтом и его женой, но не смог и вместо этого уставился на пол. Моего взгляда он избегал с самого начала, стараясь никак не показать, что я тоже присутствую в комнате. Это был крупный мужчина в поношенном синем джинсовом комбинезоне, зеленой футболке и черном кожаном жилете, который со временем стал явно мал для его внушительной фигуры.
В тюрьме у него отросла длинная всклокоченная борода, немытые волосы висели неряшливыми космами. Со времени нашей последней встречи у Медведя появилось несколько татуировок, типичных для тех, кто побывал в заключении: на правом предплечье фигура женщины, а за левым ухом — кинжал. Он глядел на мир сонными голубыми глазами. Порой у него возникали трудности с выражением своих мыслей. В целом этот человек представлял собой душераздирающее зрелище несчастного, у которого все возможное будущее уже похоронено в прошлом.
Когда паузы в рассказе затягивались, его компаньон прикасался к нему рукой и продолжал говорить за Медведя, ненавязчиво продолжая историю, пока тот ни вспоминал следующий пункт в канве повествования. На спутнике Медведя был какой-то пыльный костюм синего цвета, под ним — белая рубашка с красным галстуком, узел которого поистине чудовищного размера напоминал нарост на горле. Портрет дополняли не сходящий круглогодичный загар и седые волосы. Он представился Арнольдом Сэндквистом, частным детективом. Этот джентльмен занимался расследованием дела Кэсси до тех пор, пока приятель Блайтов не посоветовал им пообщаться на эту тему со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122