жители пос. Кирилловское.
Юра - мой брат.
Юрик - его сын. Все лето болтался по бабам.
Вовка - племянник. Помогал шибко умными советами и ходил за выпивкой.
Рыночные люди.
28 сентября 1991г.
Весь август и сентябрь не писал в дневник. Путч случился, когда мы с Ольгой подъезжали к венгерской границе. Были в Венгрии десять дней - у Имре и Анико. Потом я во Францию летал на пять дней.
Венгерские впечатления не записывал, а Париж у меня в отдельном блокноте.
ПАРИЖ
8 сентября 1991 г.
Лечу в Париж. Толкотня и неразбериха в международном зале Пулково. Таможенные декларации только на французском и польском языках. Заглядываем друг другу через плечо. Темно, холодно, пар изо рта. Грубые служащие "Аэрофлота", так и читается на их лицах: "А ты что, хотел, чтобы тебя за рубли на руках носили, да?" Ольга провожала меня на тот случай, если что-то выкинут из багажа. Обошлось...
Полетели...
Я сел рядом с правым крылом - салон для курящих. Поставил большую сумку в ногах слева. Подошла девица с сердитым лицом, за ее спиной - парень.
- У вас свободно? - выдавила.
- Свободно, но вот сумка... Мешать, наверное, будет...
- Это ваши проблемы!
Чую - скандалистка; наша, из очереди. Тронул сумку для вида - тяжелая, длинная, на полку нельзя.
- Сзади много свободных мест, - говорю.
- Вы что же, хотите один три места занимать?
Я пожал плечами: именно этого я и хотел - в одиночку пролететь над Европой.
Ушли...
Балтийское море внизу. Кораблики белые с белым кильватерным следом за кормой. След - раз в десять длиннее кораблика. Пролетели Гамбург. Облачно. По проходу возят тележки с сувенирами и напитками. Шали шерстяные с кистями. Большие, цветастые. Приценился - 150 франков! Это тридцать долларов. А на наши деньги - кошмар! - больше девятисот рублей. Почти 1000!
Ну их в баню! У меня есть для подарков оренбургский пуховой платок и платок с цветами из магазина "Народные промыслы". Обойдемся. В моей вместительной сумке, купленной летом в Венгрии, лежат: две берестяные шкатулки и одна лаковая, глянцевый календарь с видами С-Петербурга, добытый в "Лавке писателей" у Марины Ивановны, книга "Эрмитаж", набор открыток с видами Ленинграда, три дымковские игрушки, обернутые в папиросную бумагу, янтарные бусы, две бутылки "Советского шампанского", две банки икры (таможенник, похоже, видел их на экране монитора, но пожалел меня), две бутылки "старки", три кожаных блокнота, два эстонских портмоне, куча ленинградских значков, два комплекта матрешек, шесть деревянных ложек (куда же без них русскому человеку!), деревянная хреновина для домохозяек скалка, молоток для отбивания мяса, поварежка, разделочная доска с петухами и десяток юбилейных рублей. А также... Ладно, хватит. Болтун - находка для шпиона.
Летим над Германией. Внизу - сквозь перистые облака - желто-зеленая геометрия полей. Изредка блеснет далекое стекло лучом солнца.
Полистал английский разговорник. Освежил кое-что.
Полистал французский разговорник. Пытаюсь запомнить: "Же экривен" - "Я писатель".
Какой я, к черту, писатель - не писал с весны ничего, кроме деловых бумаг и писем. А бумаг написал много. Благодаря этим бумагам теперь и лечу в Париж на 5 дней. "Же редактер" - "Я редактор". Сначала хотел дней на десять. Но после Венгрии передумал - хватит и половины: тяжело быть чужим на празднике жизни. Денег меняют мало - только двести долларов, с языком плохо, да и то, что ты русский, мало кого приводит в восторг.
В Венгрии Имре сообщал знакомым, что мы из Ленинграда, но литовцы. "Литван, Ленинград" - это я понимал.
В Венгрии я видел плакаты - вид сзади: заплывшая жиром шея нашего полковника, фуражка на некрасивых ушах, слоноподобная спина под кителем, звезды на погонах. "Прощайте, товарищи..." Не хватает только отпечатка ботинка на спине. Одним словом, "Янки, гоу хоум!", как в журнале "Крокодил" начала шестидесятых.
Пошли на посадку. Самолет опаздывает, и графиня Наварина, наверняка, будет беспокоиться. А может, и не будет.
Беспокоилась графиня. Ох, беспокоилась, бедная.
Я каким-то образом просочился сквозь турникет паспортного контроля (таможни вообще не встретил), заполнил лишь анкету, где в графе "профессия" написал сначала "riter" - вот так научил меня английскому языку Кевин из штата Пенсильвания, потом исправился: "Writer" - все-таки мы, русские, быстро соображаем и не упорствуем в своих заблуждениях.
Здоровенный негр с пистолетом кивнул мне "О, кей!", и я въехал по движущейся ленте в просторный зал, где можно было курить, но дым в воздухе растворялся мгновенно, его не чувствовалось, и стал прикидывать, как графиня Наварина догадается, что я именно здесь, а не в другом зале, куда скользили такие же движущиеся лестницы. Поплутав по залу и не рискнув обзавестись тележкой, я пришел в "Meeting point" - точку встречи. Ждал-ждал - никого. Написал фломастером на большом конверте "Наварина Е.В.", поднял над головой, побродил. Ходили веселые люди с надписанными картонками, но никто не искал встречи со мной. Подошел к стойке регистрации, попросил объявить по радио, что мадам Наварину ждет Дмитрий Каралис, прибывший из Ленинграда. Объявили. Ни шиша. Минут сорок ждал в толчее. Пошел звонить. И вдруг две благообразные старушки подбежали ко мне, затараторили по-русски: "Вас там ждут, идемте с нами! Вы Караманлис, грек, там вас ждут! Мы видели фамилию! Спешим!" Ничего не понял, но пошел. Они бежали впереди, как две школьницы, и оглядывались на меня весело - сейчас, дескать, мы вас приведем, немного осталось. Живые светлые глаза, блондинки по возрасту, платочки... Сестры, показалось. И еще мелькнуло, что они, наверное, хорошо поют на пару.
Встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130