- Искать
кендера, который не хочет, чтобы его нашли!.. Нет, тут уж лиши пропало. К
тому же самые важные птицы все еще у нас. Подождите-ка здесь, а я извещу
Совет!
И он скрылся за простой деревянной дверью, оставив спутников и стражу
дожидаться его возвращения в полутемной, дурно пахнувшей прихожей. В углу,
прямо на полу, спал какой-то вдребезги пьяный лудильщик. Стражники,
чертыхаясь, стряхивали с форменных камзолов тыквенную кожуру, морковную
ботву и иной мусор. Гилтанас пытался остановить кровь, стекавшую по лицу.
Стурм пробовал отчистить свой плащ.
Вернувшийся старшина махнул рукой из двери:
- Ведите их сюда!
Подталкивая черенками копий, стражники повели их вперед, и Танису
удалось пристроиться к Стурму.
- Как ты думаешь, с кем нам придется иметь дело? - прошептал он.
- Если город все еще возглавляет Правитель - считай, что нам повезло,
- тихо ответил Стурм. - Тарсийские Правители с давних пор пользуются
репутацией праведных и честных судей... - И он передернул плечами: - К
тому же что, собственно, можно поставить нам в вину? Мы же ничего дурного
не совершили. Ну, выпроводят из города с вооруженным эскортом...
Танис с сомнением покачал головой, переступая порог зала суда... Ему
понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к потемкам изрядно
загаженного зала, где пахло еще почище, чем в прихожей. Недаром двое
членов тарсийского Совета то и дело подносили к носу апельсины, утыканные
почками гвоздики...
Всего же их было шестеро, и они сидели на скамье, установленной на
возвышении, по трое справа и слева от Правителя, чье высокое кресло стояло
посередине. Когда ввели задержанных. Правитель поднял глаза. При виде
Стурма его брови так и взлетели, и Танису показалось, что его лицо
несколько смягчилось. Правитель даже кивнул рыцарю, вежливо здороваясь с
ним, и в душе Таниса шевельнулась надежда. Спутники прошли вперед и
выстроились перед судейской скамьей. Стульев для таких, как они,
предусмотрено не было: просители и арестанты стоя обращались к Совету.
- В чем обвиняются эти люди? - спросил Правитель.
Старшина зло глянул на друзей.
- Затеяли потасовку, государь, - сказал он.
- Затеяли! Потасовку!! - взорвался Флинт. - Ничего мы не затевали!..
Если хотите знать, во всем виноват этот безмозг...
Тут из густой тени появился некто в долгополом балахоне и зашептал
что-то на ухо Правителю. Никто из друзей не заметил этой личности, когда
их вводили в зал, и обратили на нее внимание только теперь.
Флинт закашлялся и умолк, метнув на Таниса угрюмый, значительный
взгляд из-под густых белых бровей. И покачал головой, ссутулив плечи.
Танис только устало вздохнул. Гилтанас неверной рукой вытер окровавленный
лоб: тонкое лицо эльфа побелело от ненависти. И лишь Стурм сохранял
внешнее спокойствие, разглядывая жуткие, получеловеческие, полузмеиные
черты драконида.

После того, как ушли стражники, оставшиеся в гостинице еще битый час
сидели все вместе в комнате Элистана. Карамон с обнаженным мечом стоял
возле двери, а Речной Ветер наблюдал за окном. Издали слышался шум и
выкрики сбежавшейся толпы; друзья переглядывались, терзаемые беспокойством
и страхом. Потом шум улегся.
Сидевших в комнате не беспокоил никто. Гостиница точно вымерла.
Утро превратилось в день... ничего так и не произошло. Бледное солнце
плыло в небе, не давая тепла. Наконец Карамон вложил меч в ножны и зевнул.
Тика передвинула свой стул поближе к нему. Речной Ветер покинул окно и
встал подле Золотой Луны - та вполголоса разговаривала с Элистаном, строя
какие-то предположения о дальнейшей жизни восьмисот беглецов.
И лишь Лорана так и не отошла от окна, за которым, кроме пустынной
улицы, ничего не было видно. Даже стражникам надоело прохаживаться - они
попрятались в подворотнях, кутаясь в плащи и пытаясь хоть как-то
согреться.
Позади нее засмеялись чему-то Тика и Карамон. Лорана оглянулась на
них. Карамон говорил слишком тихо, так, что она не могла разобрать слов,
но, судя по жестам, он описывал какую-то битву. Тика слушала очень
внимательно, глаза девушки сияли восторгом.
Пока они разыскивали Молот Хараса, юная официантка побывала во
множестве схваток. И хотя было видно, что великой фехтовальщицы из нее не
получится, орудовать щитом она выучилась просто на зависть. И доспехи свои
она теперь носила с небрежным видом заправского вояки. Латы ее по-прежнему
выглядели разношерстными: Тика знай добавляла к ним все новые детали,
подобранные на полях битв. Кольчуга и рыжие кудри одинаково ярко блестели
на солнце. Карамон разговаривал с Тикой запросто, очень по-дружески. Они
не касались друг друга - еще бы, ведь брат Карамона не сводил с них
золотых глаз, - лишь вплотную сдвинули головы.
Лорана вздохнула и отвернулась от них. Ей было очень одиноко. И очень
страшно, ибо слова Рейстлина так и звучали у нее в ушах.
Чей-то вздох прозвучал поблизости, точно эхо ее собственного, но
сожаления в нем не было - лишь раздражение. Она скосила глаза и увидела
Рейстлина. Маг закрыл книгу заклинаний, которую пытался читать, и
передвинулся туда, куда сквозь оконное стекло падали солнечные лучи. Эту
книгу ему приходилось штудировать ежедневно. Всем магам приходится время
от времени заново перечитывать слова заклинаний, ибо те имеют обыкновение
гаснуть в памяти, словно искры огня. К тому же каждое произнесенное
заклятие отнимает у мага часть его духовных и физических сил - пока он не
выдохнется настолько, что вовсе не сможет далее колдовать, не дав себе
передышки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153