- Тебе вряд ли покажется интересной наша легенда, - сказала она,
глядя в серо-серебристую даль и старательно избегая его взгляда. - Это
всего лишь детская сказка о Хуме...
- Хума! - встрепенулся Стурм, сидевший позади Гилтанаса. Рыцарь греб
размеренно и неутомимо - и за себя, и за эльфа с гномом. - Пожалуйста,
расскажи нам о Хуме!
- Расскажи, - улыбнулся Гилтанас.
- Что ж... - Сильвара покраснела еще пуще и, откашлявшись, начала: -
Каганести рассказывают об этом так... На закате войн с драконами рыцарь
Хума путешествовал из страны в страну, пытаясь хоть чем-нибудь помочь
людям. Но, к великому своему горю, видел, что не в его силах было
остановить разрушение и смерть, которые приносили на своих крыльях
драконы. И тогда он обратился к Богам...
Сильвара покосилась на Стурма. Тот утвердительно кивнул головой:
- Все верно. И Паладайн ответил на его молитву, послав ему Белого
Оленя. Но куда завел Хуму тот Олень, не знает никто.
- Мой народ знает, - тихо ответила. Сильвара. - Ибо, преодолев
бесчисленные опасности и испытания, Хума вышел вслед за Оленем в тихую
рощу - здесь, на Эрготе. Там его встретила женщина, столь же
добродетельная, сколь и прекрасная. Она говорила с ним и нашла слова,
облегчившие его боль. Они с Хумой полюбили друг друга, но еще много
месяцев она отвергала все его клятвы и лишь потом, не выдержав огня,
бушевавшего в ее сердце, ответила на его любовь. И счастье их было подобно
серебряному лунному свету в страшной ночи...
Сильвара умолкла, невидяще глядя куда-то вдаль. Потом рассеянно
коснулась грубой ткани, в которую было завернуто Око Дракона, лежавшее у
ее ног.
- Продолжай же, - попросил Гилтанас. Молодой эльф уже и не
притворялся, что гребет, и сидел неподвижно, зачарованный красотой
Сильвары и музыкой ее голоса.
Сильвара вздохнула и, выпустив уголок ткани, устремила взгляд за
реку, туда, где темной стеной стояли леса.
- Недолгим было их счастье, - тихо продолжала она. - Ибо женщина та
хранила страшную тайну: вовсе не к роду людскому принадлежала она. Она
была драконицей, и лишь волшебство придавало ее телу видимость женского.
Но Хуме она солгать не могла: она слишком любила его. Ужасаясь, открыла
она Хуме свое естество, явившись ему однажды ночью в своем истинном
облике, в облике серебряной драконицы. Жизнь была не мила ей; она
надеялась, что Хума возненавидит ее или даже убьет. Но рыцарь, увидевший
перед собой лучезарное, великолепное существо, тотчас признал в нем
благородный дух женщины, которую полюбил. Тогда она вновь обернулась
женщиной и обратилась с молитвой к Паладайну, прося оставить ее навеки в
женском обличье. Она готова была отказаться и от способности к волшебству,
и от долгого драконьего века, лишь бы полностью принадлежать Хуме... жить
в его мире...
Сильвара опустила ресницы; на лице ее было страдание. Гилтанас,
смотревший на нее во все глаза, недоумевал, почему так волновала и мучила
ее эта старинная повесть. Наклонившись вперед, он коснулся руки Сильвары.
Девушка вздрогнула, точно дикий зверек, и отшатнулась так резко, что
закачалась лодка.
- Прости, я совсем не хотел испугать тебя, - виновато проговорил
Гилтанас. - Но что же было дальше? Что ответил ей Паладайн?
Сильвара глубоко вздохнула.
- Паладайн пообещал исполнить ее желание... но с одним условием, и
страшным было это условие. Он открыл перед ними будущее, и они увидели:
если она останется драконицей, им с Хумой даровано будет Копье и силы для
победы над драконами Тьмы. Если же она сделается человеком, они с Хумой
будут жить долго и счастливо как муж и жена - но власть над миром обретут
силы Зла. Тогда Хума поклялся отдать все - даже свое рыцарство и свою
честь - за счастье вдвоем с любимой. Но свет померк для него при этих
словах, и, плача, он понял, какой ответ даст. Нельзя, чтобы драконы Тьмы
правили миром... А серебряная река, говорят, возникла из слез несчастной
драконицы, которые она пролила, когда Хума покинул ее, отправившись на
поиски Копья...
- Хорошая сказка, только уж больно печальная, - зевнул Тассельхоф. -
Ну и что, вернулся к ней Хума? Как там насчет счастливого конца?
- Историю Хумы счастливой не назовешь, - сказал Стурм, неодобрительно
хмурясь. - Он с величайшей славой пал в битве: сразил предводителя
драконов, но и сам получил смертельную рану. Я слышал, однако, - добавил
рыцарь задумчиво, - что в последний свой бой Хума летел верхом на
Серебряной Драконице...
- Тот рыцарь в замке Ледяной Стены тоже сидел на серебряном драконе!
- радостно встрял Тас. - И он отдал Сту...
Рыцарь немедленно ткнул его в спину, и кендер запоздало припомнил,
что это было вроде как секретом.
- Серебряная Драконица? - пожала плечами Сильвара. - Не знаю. Мой
народ вообще-то немного знает о Хуме. Он, в конце концов, был человеком. Я
думаю, и легенда-то сохранилась у нас потому лишь, что связана с рекой,
которую мы любим, которой мы доверяем своих умерших...
Тут один из Каганести указал пальцем на Гилтанаса и резко сказал
что-то Сильваре. Гилтанас, ничего не понимая, вопросительно посмотрел на
нес, и девушка улыбнулась:
- Он спрашивает, действительно ли ты слишком знатен, чтобы грести? В
этом случае вашему сиятельству предоставляется плыть...
Гилтанас улыбнулся в ответ. Щеки молодого вельможи вспыхнули, он
поспешно подхватил весло и взялся за работу.
К концу дня даже Тассельхофа вновь засадили грести, но, несмотря на
все их усилия, лодки медленно и с трудом продвигались вверх по реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153