Гед хоть и вздыхал иногда, но не жаловался. Он понимал, что в этой пыльной и беспросветной зубрежке Имен каждого места, предмета и существа содержится, как бриллиант на дне высохшего источника, та власть, к которой он стремится. Ведь вся магия и состоит в том, чтобы назвать каждое место, вещь или существо их Настоящими Именами. Так сказал Курремкармеррук в их первый вечер в Башне. Он больше не повторял этих слов, но Гед их запомнил.— Много великих волшебников потратили всю жизнь на то, чтобы найти Имя одной-единственной вещи, одно-единственное забытое или скрытое Имя. Но списки наши далеко неполны. И они не будут завершены никогда. Послушайте меня, и вы поймете, почему. В мире под солнцем, и в другом мире, где нет солнца, есть много такого, что не имеет ничего общего с людьми и людской речью, и есть силы, по сравнению с которыми силы людей — ничто. Но магия, истинная магия, подвластна лишь тем, кто говорит на языке Хардик, или на Древнем языке, из которого он вырос.На этом языке говорят драконы, на нем говорил Сегой, сотворивший острова Архипелага, на этом языке мы поем баллады и песни, произносим свои заклинания и заклятья. Слова его разбросаны и скрыты среди привычных нам слов. Например, мы зовем пену на волнах «сакиен». Это слово составлено из двух слов Древнего языка: «сак» — перо, и «иниен» — море. Перо моря — вот что такое пена. Но нельзя зачаровать пену, назвав ее «сакиен»; вы должны использовать ее Настоящее Имя — «эсса». Любая колдунья знает несколько слов Древнего языка, маг знает их много. Но слова забыты, некоторые известны только драконам и Древним Силам Земли, а некоторых не знает никто… И ни один человек не может знать их все, так как им нет конца.Вся загвоздка — в следующем. Например, слово для моря — «иниен». Что ж, прекрасно. Но то, что мы называем Внутреннем Морем, имеет свое название на Древнем языке. Так как ничто не имеет двух Настоящих Имен, «иниен» может означать только «все море, кроме Внутреннего». Но оно, конечно, не означает даже этого: ведь существуют бесчисленные заливы, бухты и проливы, у которых тоже есть Имена… Если какой-нибудь маг окажется достаточно глуп, чтобы попробовать наложить чары на шторм, или успокоить весь Океан, в его заклинаниях должны звучать названия каждого фута моря, не только в Архипелаге, но и за Внешними Пределами — везде, где волшебство имеет силу. Таким образом, как раз то, что позволяет нам заниматься магией, одновременно ограничивает наши возможности. Маг может управлять только тем, что рядом с ним и что он может назвать точно и полно. И это хорошо, иначе какой-нибудь извращенный или капризный маг давным-давно попытался бы изменить то, что не может быть изменено, и Равновесие нарушилось бы. Разбушевавшееся море затопило бы острова, где мы живем, и похоронило бы в бездонной пучине все голоса и Имена.Гед много думал над этими словами и кое-что начал понимать… Однако даже великая цель не могла сделать работу в Башне менее трудной и сухой. В конце года Курремкармеррук сказал ему:— Ты хорошо начал…Не более того. Маги говорят только правду, а правда заключалась в том, что все, чему научился Гед за один год, было только началом, прелюдией к тому, что он должен узнать за всю жизнь. Он запоминал все быстрее остальных и покинул Башню Уединения раньше всех, но это была единственная награда, которой его удостоили.Поздней осенью, в одиночестве, по пустынным дорогам, отправился он на юг. Ночью пошел дождь. Гед не пытался остановить его, потому что погода на острове находилась в руках Мастера Ветров, а он не одобрял вмешательства в свои дела. Гед нашел убежище под огромным дубом, закутался в плащ и подумал об Огионе. Наверное, как и каждую осень, он странствует сейчас по Гонту, спит под крышей из голых ветвей, а вместо стен его окружают его струи дождя. Гед невольно улыбнулся — мысли об учителе всегда приносили ему утешение и, несмотря на промозглую тьму, окружающую его, он уснул с легким сердцем под шелест дождя. Когда он проснулся, дождь уже кончился. Он поднял голову и в складках своего плаща увидел какого-то маленького спящего зверька, забравшегося к нему в поисках тепла. Гед удивился, когда понял, что это отак — редкое и странное животное.Они водятся только на четырех южных островах Архипелага: Рокке, Энсмере, Поди и Воорорте. Отаки — небольшие гладкошерстные зверьки, с широкой мордочкой, темно-коричневым или полосатым мехом и огромными яркими глазами. Зубы их остры, нрав вспыльчив — редко кому удавалось приручить отака. Они совершенно немы. Гед погладил отака. Тот проснулся и широко зевнул, показав маленький коричневый язычок и острые зубы, но совсем не испугался.— Отак, — сказал Гед, но затем, вспомнив имена всех зверьков, которые он выучил в Башне, он назвал его Настоящим Именем: — Хог! Хочешь пойти со мной?Отак уселся на раскрытую ладонь Геда и принялся расчесывать шерстку.Гед посадил зверька себе на плечо и отправился дальше. Несколько раз отак спрыгивал и убегал в кусты, но всегда возвращался. Один раз он даже принес только что пойманную лесную мышь. Гед засмеялся и сказал отаку, чтобы он съел ее сам. В этот день был Праздник Возвращения Солнца, и когда Гед в сумерках добрался до Холма, то увидел яркие огни, плавающие среди струй дождя над крышей Большого Дома. Он вошел в него и был радостно встречен Мастерами и своими приятелями.При виде такого множества знакомых лиц Геду показалось, что он вернулся домой, а когда он увидел, как через толпу к нему пробирается Ветч с широкой улыбкой на смуглом лице, радости его не было предела. Как Геду не хватало его в Башне! Ветч уже не был студентом, срок его обучения закончился, и он стал Волшебником, но это не отдалило их друг от друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53