Он же — хранитель драгоценного камня, именуемого Терренон. Что касается меня, то здесь, на Осскилле, меня зовут Серрет, что означает «серебряная». А тебя, я знаю, зовут Сокол, и ты стал волшебником на Острове Мудрецов.Гед посмотрел на свою обожженную руку и ответил:— Я не знаю, кто я. Когда-то я обладал силой, но сейчас, кажется, потерял ее.— Нет! Ты потерял ее только для того, чтобы стать сильнее в десять раз! Друг мой, здесь ты в безопасности. Нашу башню окружают крепкие стены, сложенные из непростых камней. Здесь ты сможешь отдохнуть и вновь обрести силу, новую силу. Другим станет и посох — он не сгорит дотла в твоих руках. В конце концов дурная дорога может привести к хорошему концу. Пойдем, я покажу тебе наши владения.Гед плохо различал слова, завороженный звуками ее голоса. Не раздумывая, он последовал за ней.Как оказалось, его комната находилась почти на самом верху башни, выраставшей, словно острый зуб, из вершины холма. Они шли вниз по мраморным винтовым лестницам, через богато убранные комнаты и залы, мимо высоких окон, выходивших на север, запад, юг и восток. Из них были видны только бесконечные и безжизненные унылые холмы, простирающиеся до самого горизонта и сливавшиеся с омытым зимним солнцем небом. Только далеко на севере на голубом фоне ярко выделялись снежные пики, а на юге можно было угадать сверкание морской глади.Слуги открывали для них двери и отступали в сторону — все они были бледные, мрачные осскиллианцы. Сама Леди тоже была очень белокожей, но в отличие от них прекрасно говорила на языке Архипелага — Геду даже показалось, что с гонтийским акцентом. Она привела его к своему мужу — Бендереску, Лорду Терренона. Втрое старше ее, бледный как кость, и как кость же худой, с затуманенными глазами, Бендереск приветствовал Геда с угрюмой холодной вежливостью, пригласив его быть гостем замка, сколько он пожелает. Казалось, ему нечего больше сказать — он не спросил Геда ни о его странствиях, ни о враге, загнавшем его сюда. Впрочем, Леди Серрет тоже не касалась этих вопросов.Все это было частью одной большой тайны, окружавшей и замок, и его пребывание в нем. Разум Геда еще не прояснился окончательно и он не мог трезво оценить ситуацию. Он оказался в этой башне случайно, но не была эта случайность предопределена заранее? По совету незнакомца из Оррими он решил отправиться искать помощь на север — и в порту его ждал корабль с Осскилла. Скиорх оказался его проводником. Неужели все это подстроено Тенью? Не исключено, что и сам Гед и его противник были игрушками какой-то другой, неизмеримо более могущественной силы, а Скиорх просто подвернулся под руку в удобный момент? Скорее всего, дело обстояло именно так, потому что Тень все-таки не смогла проникнуть в крепость. С момента своего пробуждения в башне Гед не чувствовал ее присутствия. Но что привело его сюда? Двор Терренона не был местом, куда приходят случайно — даже своим затуманенным разумом он понимал это. Ни один чужак не проходил через эти ворота. Одиноко стояла башня, отвернувшись от Несхума, единственного близкого города. Никто не входил в нее, и никто не выходил. Окна ее глядели в пустыню.…Один серый день сменял другой, а Гед, отчаявшийся и продрогший, все смотрел и смотрел в эти окна. Несмотря на богатые ковры, меховые одежды и мраморные камины, в башне царствовал холод. Он пробирал до самых костей, от него не было спасения. не было спасения и от стыда, поселившегося в сердце Геда. Стыд обжигал его каждый раз при воспоминании о своем позорном бегстве. Ему представлялось, что собрались вместе все Мастера Рокка во главе с хмурым Ганчером, и среди них — Огион, и даже та ведьма, что научила его первому заклинанию — все они смотрели на Геда, и он знал, что обманул их доверие. Он умолял их:— Если бы я не убежал, Тень завладела бы мной… У нее была вся сила Скиорха и часть моей, я не мог бороться с ней — она знала мое Имя… Геббет служил страшным силам зла и разрушения. Я должен был бежать! — Но никто не отвечал ему… И он продолжал смотреть, как падает бесконечный снег на безжизненную равнину, и в нем не осталось никаких чувств, кроме усталости.Много дней провел Гед в одиночестве, заново переживая свои беды. Когда он вышел из своей комнаты, то был молчалив и неловок. Красота леди смущала его, и в этом богатом и довольно странном замке он снова чувствовал себя козьим пастухом.Когда Геду хотелось побыть одному — его оставляли в покое, а когда больше не мог смотреть на падающий снег и оставаться наедине со своими мыслями — Серрет встречала его в каком-нибудь из залов, и они разговаривали. Мало веселья было в Леди Серрет — она никогда не смеялась, хотя улыбалась часто. При виде ее улыбки Гед забывал стыд и неловкость. Скоро они начали встречаться каждый день, и разговоры их стали длиннее. Он держались немного поодаль от фрейлин, всегда сопровождавших Серрет — у камина или высоких окон огромных залов башни.Старый Лорд пребывал в основном в своих покоях, выходя оттуда только по утрам, чтобы побродить по заснеженным внутренним дворикам, похожий на старого колдуна, который всю ночь бормотал заклинания. Встречаясь с Гедом и с Серрет за ужином, он молчал, иногда поглядывая на свою жену тяжелым алчным взглядом. Геду было жаль ее. Она казалась ему белой газелью в клетке, лебедем с подрезанными крыльями, серебряным кольцом на скрюченном старческом пальце, частью замковой казны. Бендереск удалялся к себе, а Гед оставался, пытаясь скрасить ее одиночество, как она скрашивала его собственное.— Что это за камень, в честь которого назван ваш замок? — спросил он в один из таких вечеров, когда они сидели у стола в освещенном свечами огромном зале, заставленного пустыми золотыми тарелками и кубками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53