Только тебе это по силам!— Но я не могу! Если бы нашлось такое место, он оборвал себя на полуслове.— Безопасного места не существует, — мягко ответил Огион на его невысказанный вопрос. — Не перевоплощайся больше, Гед. Тень уже почти добилась своего, заставив тебя принять образ Сокола. Я не знаю, что тебе следует сделать. Тяжело говорить это.Взгляд Геда требовал только правды, и после долгого молчания Огион произнес:— Ты должен повернуться.— Повернуться?— Если ты будешь продолжать спасаться бегством, опасность будет поджидать тебя повсюду. Тень гонит тебя, это она выбирает твой путь. Повернись лицом к Тени и начни охоту за охотником.Гед молчал.— Я дал тебе Имя у источника реки Ар, что сбегает с Горы в море. Человек должен знать, к чему он идет, что его ожидает. Но это навсегда останется для него тайной, если он не сможет вернуться к началу своей жизни, к своим первым поступкам, и удержать в себе это начало. Если он не хочет стать щепкой, увлекаемой потоком, он сам должен стать потоком, всем потоком — от истоков до устья. Ты вернулся на Гонт, ты вернулся ко мне, Гед. Вернись же теперь к самому началу и к тому, что было до него. В этом твоя надежда!— В этом, учитель? — с ужасом воскликнул Гед. — В чем?Огион не ответил.— Если я повернусь, — продолжал Гед, — если, как ты говоришь, я начну охоту за охотником, охота будет недолгой. Тень ищет встречи со мной! Дважды это случилось, и дважды я был побежден.— Посмотрим, что будет в третий раз, — сказал Огион.Гед возбужденно ходил по комнате — от очага к двери, от двери к очагу.— Если она победит меня окончательно, — говорил он, споря то ли с Огионом, то ли сам с собой, — то завладеет моими знаниями, моей силой, и, конечно, воспользуется ими. Пока она угрожает только мне, но одолев меня, сможет натворить много зла!— Верно. Если одолеет тебя.— Если я побегу опять, она непременно найдет меня. Бегство отнимает много сил. — Гед походил по комнате еще немного, внезапно остановился и опустился перед магом на колени. С любовью и радостью в голосе он сказал:— Я беседовал с великими волшебниками и жил на Острове Мудрецов, но ты, Огион — мой настоящий и единственный учитель!— Хорошо, — сказал Огион. — Теперь ты знаешь это. Лучше поздно, чем никогда. В конце концов ты станешь моим учителем. — Он встал, подбросил дров в очаг, подвесил над ним чайник и, накинув теплый непромокаемый плащ, сказал: — Пойду посмотрю, как там мои козы. Последи за чайником, парень.…Когда он вернулся, стряхивая с себя снег, в руках его была длинная буковая палка. Весь день при свете лампы работал он над ней ножом и магией. Часто проводил он по ней рукой, словно выискивал малейшие изъяны. Иногда он что-то тихо напевал. Гед, все еще слабый, задремал, и этой снежной ночью в полумраке комнаты ему представилось, будто он находится в хижине ведьмы в деревушке Тен Алдерс. Воздух пропитан ароматом трав, и в полусне он слушает длинные песни о героях, сражавшихся со злом в давние времена на далеких островах, и побеждавших. Или умиравших…— Вот, — сказал Огион, — сказал Огион, протягивая Геду готовый посох.— Великий Маг выбрал для тебя бук, и это хороший выбор, я разделяю его. Сначала мне хотелось сделать из этой ветки лук, но, по-моему, так лучше. Спокойной ночи, сынок.Когда Гед, не найдя слов, чтобы отблагодарить его, отвернулся и направился к своей постели, Огион тихо прошептал:— О, мой юный сокол, летай высоко!Когда ранним промозглым утром Огион проснулся, Геда уже не было в доме. От него остались только руны, выцарапанные на камнях очага, которые пропали, как только Огион прочел их: Учитель, я выхожу на охоту! 8. ОХОТА Гед ступил на дорогу, ведущую от Ре Альби, еще до рассвета и незадолго до полудня пришел в Порт Гонт. Взамен роскошных осскиллианских одежд Огион снабдил его приличной гонтийской обувью, бельем, рубашкой и кожаной курткой. Но королевский плащ, подбитый мехом пеллави, Гед сохранил для защиты от холода. Одетый таким образом, без багажа, но с посохом, высота которого точно равнялась его росту, подошел он к городским воротам. Стражники, скучавшие, облокотясь на резных драконов, с первого взгляда признали в нем волшебника, раздвинули копья и впустили его, не задавая вопросов, а потом долго провожали глазами.В гавани и в Доме Морской Гильдии он задавал один вопрос: не отправляется ли какой-нибудь корабль на север или запад — на Энлады, Андрады, Оранею? Везде ему отвечали, что зимой корабли стоят на приколе и даже рыболовные шхуны не выходят за Боевые Утесы в столь неустойчивую погоду.Ему предложили пообедать в Доме — волшебникам редко приходится самим просить об этом. Он посидел немного с грузчиками, плотниками и рыбаками, с удовольствием прислушиваясь к их скупым, неторопливым разговорам, ворчливому гонтийскому выговору. Он мечтал о том, что останется здесь насовсем, забудет всю магию и приключения, власть и ужас, и будет жить в мире, как все люди, на хорошо знакомой, такой родной земле. Но это были только мечты, сделать же он собирался прямо противоположное. Узнав, что кораблей не будет, он не стал задерживаться ни в порту, ни в городе, а зашагал по берегу бухты, пока не дошел до первой маленькой рыбацкой деревушки к северу от столицы Гонта. В ней он быстро нашел рыбака, который собирался продавать лодку.Рыбак оказался угрюмым стариком и его двенадцатифутовая обшитая досками лодка настолько растрескалась и покоробилась, что едва ли годилась для морских путешествий. Тем не менее старик запросил высокую цену: безопасность для своей новой лодки, самого себя и сына сроком на один год. Гонтийские рыбаки не боятся никого, даже волшебников, они боятся только моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53