Гед встал, взял посох и легко перешагнул через борт. Ветч был уверен, что его друг сейчас упадет и утонет в море, которое, несомненно, прячется за этой призрачной пеленой, скрывавшей воду, небо и свет. Но моря больше не было и Гед пошел прочь от лодки по черному песку, на котором ясно отпечатывались его следы.Посох его начал светиться, из него исходило все усиливающееся белое сияние.Там, где шел Гед, не было направления — севера или юга, востока или запада, были только «навстречу» и «от».Мрак все сгущался. Свет в руке Геда казался Ветчу странствующей в нем звездой. Это заметил и Гед, но не отвел глаз, продолжал смотреть только вперед. И, наконец, на границе света и тьмы, он увидел Тень, которая двигалась ему навстречу по песку.Поначалу она была бесформенной, но очутившись ближе, превратилась в человека. Это был старик, седой и угрюмый, и в тот момент, когда Гед узнал в нем своего отца, он увидел, что это уже не старик, а юноша. Джаспер… его надменное красивое лицо, серый плащ с серебряной застежкой, его прямая походка. С ненавистью смотрел он на Геда. Гед не остановился, но замедлил шаг и поднял повыше посох. Испускаемый им луч света стал ярче, и в нем приближающаяся фигура превратилась в Печварри, но лицо его было раздуто и бледно, как у утопленника. Он вытянул руки и поманил Геда. Между ними осталось всего несколько шагов, но Гед продолжал идти вперед. Внезапно Тень совершенно изменилась — она распростерлась, будто раскрыв гигантские тончайшие крылья, съежилась снова. На мгновение Гед увидел в ней белое лицо Скиорха и его затуманенные глаза, а потом — ужасную морду, ни звериную, ни человеческую, с дергающимися губами и черными ямами глазниц, которыми глядела на него черная пустота.Гед еще выше поднял посох и сияние его стало нестерпимым. В этом безжалостном свете все формы спали с Тени, словно шелуха. Она собралась в клубок, почернела и на четырех коротких когтистых лапах двинулась вперед, вытянув к Геду бесформенное рыло, на котором уже не было ни губ, ни глаз, ни ушей. Они сблизились и Тень поднялась во весь рост. В полной тишине человек и тень сошлись лицом к лицу и остановились.Громко и ясно, разбив на куски древнее безмолвие, Гед произнес Имя Тени и одновременно с ним, не имея губ и языка, Тень произнесла то же самое слово, то же самое Имя:— Гед!!! — и голоса их слились.Гед бросил посох, вытянул руки и схватил свою Тень, свое черное «я». Свет и тьма встретились, соединились и стали одним целым.Ветчу, который в ужасе следил за ними издалека, показалось, что Гед побежден — он увидел, как померкло ослепительное сияние. В отчаянии и ярости выпрыгнул он из лодки, чтобы помочь другу или умереть вместе с ним, и что было сил помчался по направлению к слабому проблеску света в кромешной тьме пустыни. Но суша начала растворяться под его ногами, превращаясь в зыбучий песок… и внезапно его оглушил рев ветра и волн, ослепил дневной свет, он почувствовал жгучий холод и горечь соли на языке— мир вернулся к нему в образе настоящего, живого моря.Неподалеку от него качалась на волнах пустая «Ясноглазка», но больше ничего не было видно — вода заливала глаза. Ветч плавал плохо, но все же сумел доплыть до лодки и тяжело перевалиться через борт. Кашляя и вытирая льющуюся с волос воду, он стал осматриваться, точно не зная, в какую сторону смотреть. Наконец далеко-далеко он смог различить в волнах что-то темное. Взявшись за весла, он могучими рывками начал грести. Хоть и не скоро, но все же он доплыл до Геда, поймал его за руку и втащил в лодку.Хотя Гед был в полубессознательном состоянии и, казалось, ничего не видел вокруг, на нем не было заметно никаких ран. Посох, потухший и превратившийся в обыкновенную палку, был крепко зажат в его руке. Обессиливший и промокший до нитки, он молча лежал около мачты и не смотрел на Ветча, когда тот поднимал парус и разворачивал лодку, чтобы поймать северо-восточный ветер. Он не обращал внимания на окружающий мир, пока на потемневшем небе в разрыве облаков не появилась, словно круг из слоновой кости, новорожденная луна, и отраженный ею солнечный свет не засиял сквозь океан тьмы.Тогда Гед поднял голову и долго, долго вглядывался в яркое светило.Вот он встал, держа посох обеими руками, словно воин — длинный меч, и посмотрел на небо, на море, на парус над своей головой, в лицо своему другу.— Эстарриол, посмотри, ведь я сделал это! И наконец-то все кончено. — Он рассмеялся. — Рана затянулась, и я такой же, как и прежде. Я свободен…Он сел и, пряча в ладони лицо, заплакал как ребенок.До этого момента Ветч с беспокойством следил за Гедом. Он не знал, чем закончилась схватка во тьме, не знал, кто находится с ним в лодке и в любую секунду готов был пробить дно и затопить «Ясноглазку» посреди моря, только бы не привести в гавани Архипелага это порождение мрака, которое могло принять облик Геда. Но когда он увидел глаза друга и услышал его голос, последние сомнения исчезли. Гед ни победил, ни проиграл — назвав Тень своей смерти своим собственным Именем, он стал цельной личностью, человеком, до конца познавшим себя, человеком, в душе которого уже не осталось места для ненависти, мрака и боли. В самой старой балладе «Сотворение Эа» поется:Лишь в тишине услышишь слово, И лишь во тьме увидишь свет, Лишь в смерти жизнь восходит к жизни, И гордый сокола полет Заметен только в чистом небе…Эту балладу и запел Ветч в лодке, несущейся на запад на крыльях холодного ветра зимы из пустыни Открытого Моря.Они плыли восемь дней, и еще восемь, прежде чем увидели землю. Много раз приходилось им наполнять бурдюки водой, полученной при помощи магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53