Она не стала менее прекрасной в тусклых сумерках вересковой пустоши, но в красоте ее появились резкие, яростные черты, словно у лесной ведьмы. И Гед, наконец, узнал ее — дочь Лорда Ре Альби и волшебницы с Осскилла. Это она много лет назад насмехалась над ним на зеленых лугах близ дома Огиона, это она первая заставила его прочитать заклинание, выпускающее Тень на свободу. Но не это было сейчас главным для Геда. Он настороженно озирался вокруг, ища признаки близости врага, который наверняка ждет его у заколдованных стен башни. Тень могла остаться геббетом, одетым в кожу Скиорха, а могла притаиться в надвигающейся тьме, выжидая момент, когда сможет соединить свою бесформенность с его живой плотью. Гед чувствовал, что она где-то рядом, но не видел ее. Вдруг Гед заметил под ногами в нескольких шагах от ворот какой-то маленький, темный, полузасыпанный снегом предмет. Он остановился, нагнулся и медленно выпрямился, держа в ладонях труп крошки отака. Его тонкая шерстка была залита кровью, и тельце казалось легким, холодным и безжизненным.— Изменяйся, изменяйся, они идут! — пронзительно закричала Серрет, хватая его за руку и указывая на башню, возвышавшуюся над ними, словно клык. Из низких окон около ее основания выбирались какие-то существа, расправляя длинные перепончатые крылья. Дребезжащий шепот, который они слышали еще в башне, стал громче, и земля застонала под их ногами.Ярость горячим пламенем вспыхнула в сердце Геда, его ослепила ненависть ко всем смертоносным жестоким силам, что обманули его, заманили в ловушку и загнали, как охотники раненного зверя.— Изменяйся! — продолжала вопить Серрет, и сама пробормотала на едином вздохе быстрое заклинание, превратилась в серебристую чайку и взмыла в воздух. Но Гед не торопился. Он сорвал с того места, на котором лежал отак, сухую травинку, торчавшую из-под снега. Он поднял ее и начал громко произносить фразы на Древнем Языке. По мере того, как он говорил, травинка удлинялась, становилась толще, и когда он закончил последнюю фразу, в руке его был большой посох, посох волшебника. Черные порождения Дворца Терренона стали пикировать на него и посох загорелся не багровым огнем, как прежде — из него било чисто белое магическое сияние, которое не обжигает, но рассеивает тьму.Черные создания не отступили — древние звери, жившие на Земле еще до появления драконов и людей, давно забытые, но вызванные к жизни злобной, древней властью Камня. Нацелив на Геда острые как бритва когти, они окружили его. От испускаемого ими зловония Гед чуть не потерял сознание. Неистово он отражал их удары и нападал сам, потрясая огненным посохом, сотворенным из его ярости и крохотной травинки. Внезапно, словно спугнутые с трупа вороны, они как один взмыли вверх и молча полетели в том направлении, куда унеслась в образе серебристой чайки Серрет. Казалось, крылья их двигаются медленно, но летели они быстро — каждый взмах уносил их на огромное расстояние. Никакая чайка не в состоянии была состязаться с ними в скорости.Не мешкая более не секунды, Гед принял образ гигантского Сокола — не крошечной пустельги, а сокола-странника, что летает быстрее стрелы, быстрее ветра. И на мощных острых крыльях бросился в погоню за врагами. Уже совсем стемнело, и в разрывах облаков появились первые звезды. Скоро Гед увидел, как впереди черная туча словно собралась в одну точку на небе. Дальше, за этим зловещим пятном, лежало море, бледное от последних лучей угасающего солнца. Не сворачивая, Гед-сокол бросился в самую гущу слуг Камня и они разлетелись в стороны, будто капли воды, упавшие на камень. Враги успели завладеть добычей — кровь капала с клюва одного, белые перья прилипли к когтям другого. И нигде не было видно серебристой чайки…Быстро развернувшись, черные существа устремились на Геда, широко раскрыв стальные клювы. Но он, увернувшись от них и издав гордый клич разъяренного сокола, молнией полетел прочь, в свободное небо над морем.Его враги, хрипло крича, покружились еще немного и один за другим тяжело полетели вглубь острова. Древние Силы не пересекают моря, каждая из них привязана к какому-либо острову, определенному месту — пещере, камню, источнику. Итак, они вернулись в башню, и неизвестно, смеялся или плакал Лорд Бендереск при их возвращении. А Гед на крыльях сокола, подобно стреле, подобно мысли, мчался над морем сквозь зимнюю ночь. Он летел на восток. Огион Молчаливый поздно вернулся домой, в Ре Альби, из своих осенних странствий. С годами он говорил все меньше и все больше любил одиночество. Даже новый Лорд Гонта не услышал от него ни единого слова, когда, потратив много сил, взобрался к самому его дому, чтобы посоветоваться насчет их пиратского рейда на Андрады. Огион, который беседовал с пауками и вежливо приветствовал деревья, не удостоил Лорда своим вниманием и пришлось тому удалиться несолоно хлебавши.Проведя все лето и осень в странствиях по острову, Огион только к празднику Возвращения Солнца вернулся к своему очагу.На следующее утро Огион поднялся поздно и отправился к роднику, который весело журчал, стекая по склону холма за его домом, за свежей водой для чая. Родник по краям замерз, и мох вокруг покрылся островками инея. Солнце должно было выйти из-за Горы только через час — весь западный Гонт от пляжей до вершины Горы дремал в огромной тени. Этим ясным зимним утром маг стоял около родника, всматриваясь в раскинувшуюся перед ним панораму острова, гавани и необъятных серых просторов моря, как вдруг услышал над головой шум крыльев. Он поднял глаза вверх. Исполинский сокол спустился с неба и сел прямо на его вытянутую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53