Он ничем не выделялся среди них слова и жесты любого заклинания получались у него также медленно и неуклюже.Осенью ему опять пришлось отправиться в Башню Уединения, к Мастеру Слова. Гед воспринял эту весть с удовольствием — тишина и кропотливая работа манила его. Там не нужны будут заклинания, и никто не потребует от него показать свою силу.В последний вечер в Большом Доме к нему явился посетитель. Он был одет в дорожный плащ и в руке держал окованный железом дубовый посох, при виде которого Гед почтительно встал.— Сокол…Услышав знакомый голос, Гед поднял глаза — перед ним стоял Ветч, все такой же крепкий и широкоплечий. Темное лицо его стало жестче, но улыбка осталась прежней. На плече у него сидел маленький зверек с большими горящими глазами и коротким мехом.— Пока ты болел, он жил со мной, и теперь мне не хочется расставаться с ним. А еще больше мне не хочется расставаться с тобой, Сокол… Но я возвращаюсь домой. Эй, Хог, иди к своему хозяину!Ветч погладил отака и опустил его на пол. Тот уселся на соломенный матрац Геда и принялся вылизывать шерстку коричневым, похожим на засохший листик, язычком. Ветч рассмеялся, но Гед даже не улыбнулся. Пряча лицо, он нагнулся к отаку и стал гладить его.— Я думал, ты уже не придешь, — сказал Гед.Он ни в чем не хотел винить Ветча, но тот ответил:— Я не мог придти раньше, Мастер Целитель не пускал меня. Зимой же меня заперли в Роще, я зарабатывал там свой посох. Слушай, когда ты тоже будешь свободен, плыви в Восточный Предел. Я буду ждать тебя. Там полно маленьких приятных городков, которым нужен волшебник.— Свободен… — прошептал Гед и поморщился, пытаясь улыбнуться.Ветч, не отрываясь, смотрел на Геда, и во взгляде его любви было не меньше, чем раньше, но, возможно, больше мудрости. Он мягко сказал:— Ты не останешься здесь на всю жизнь.— Я подумывал о том, чтобы остаться в Башне насовсем, став одним из тех, кто ищет среди книг и звезд потерянные Имена и… не делать больше никому зла, если творить добро — не в моих силах.— Может, я не ясновидец, — сказал Ветч, — но я вижу в твоем будущем не темные комнаты и пыльные фолианты, а дальние моря, огнедышащих драконов, башни прекрасных городов… То, что видит сокол с высоты своего полета!— А в прошлом, что ты видишь в моем прошлом? — спросил Гед и встал.Освещавший комнату огонек-обманка оказался между ними и отбрасывал тени на противоположные стены. Гед отвернулся и, запинаясь, спросил:— Расскажи мне, куда ты собираешься отправиться и чем будешь заниматься?— Я еду домой, повидать братьев и сестру, о которой я тебе рассказывал. Когда я уезжал, она была совсем еще крошкой, а скоро ей пора давать Имя как странно! Потом я найду себе работу на каком-нибудь маленьком островке… Мне очень хочется поговорить с тобой еще немного, но мой корабль скоро отплывает. Сокол, если ты когда-нибудь окажешься на Востоке, приходи ко мне. Окажешься в беде — позови меня. Мое Имя — Эстарриол.При этих словах Гед поднял свое израненное лицо и посмотрел прямо в глаза Ветчу.— Эстарриол, — сказал он, — меня зовут Гед.Они тихо простились друг с другом. Ветч повернулся и спустился вниз по каменной лестнице. Вскоре он покинул остров.Гед остался стоять с видом человека, который только что получил важную новость и пытается осознать ее значение. Ветч преподнес ему величайший подарок — свое Настоящее Имя.Никто не знает Настоящего Имени человека, кроме него самого и того, кто дал ему это Имя. Конечно, иногда он может открыть его брату, жене или другу, но и они никогда не должны пользоваться им, если их могут подслушать посторонние. В присутствии других они обязаны называть человека его обычным именем или прозвищем, как, например, Сокол, Ветч или Огион, что значит «еловая шишка». Если даже простые люди скрывают свое Имя от всех, кроме тех, кого любят и кому полностью доверяют, то что же тогда говорить о магах, которые подвергаются в тысячу раз большим опасностям! Знающий Имя человека держит его жизнь в своих руках. Ветч доказал Геду, который было совсем уже потерял веру в себя, что и у него есть друг.Гед уселся на постель и погасил огонек-обманку, оставивший после себя слабый запах болотного газа. Он погладил отака, который растянулся и уснул у него на коленях с таким видом, словно никогда в жизни не спал в других местах. Большой Дом затих. Геду вдруг вспомнилось, что завтра — годовщина его собственного Посвящения — дня, когда Огион дал ему Имя. Прошло четыре года с тех пор. В памяти возник холод горного источника, который он пересек обнаженный и безымянный; сверкающие заводи реки Ар, где он так любил купаться, деревушка Тен Алдерс на склонах великой Горы; утренние тени на пыльной деревенской улице; темная, полная таинственных ароматов хижина колдуньи; огонь, гудящий в горне отцовой кузни холодным зимним днем. Казалось, он давно забыл детство, но в ночь семнадцатилетия оно вернулось к нему. Все годы и события его короткой изломанной жизни снова сошлись вместе и образовали единое целое. И он снова осознал после стольких долгих дней, наполненных отчаянием и горечью, кто он такой и зачем живет.Гед не мог видеть своего будущего, но боялся его. На следующее утро, как всегда, посадив на плечо отака, Гед отправился в путь. Только через три дня (вместо двух, как раньше) увидел он Башню, угрюмо торчащую над ревущими волнами Северного Мыса. За эти три дня Гед смертельно устал. Внутри все осталось по-прежнему — темнота, холод и Курремкармеррук, восседающий на высоком табурете над длиннющим списком Имен. Он обернулся на звук шагов Геда и, не здороваясь, словно тот и не уходил, произнес:— Ложись и спи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53