В этот раз, по дороге домой, я не могла удержаться, чтобы не побранить его н
емного, но старалась говорить в то время, когда колеса повозки стучали, чт
обы нас не услыхал кто-нибудь из посторонних.
В первое время я думала про себя: «Никакие опасности не могут остановить
его, это необыкновенный человек». Теперь я, наконец, привыкла. Я знаками по
казываю Маглуар, чтобы она не прекословила ему. Он рискует собой, сколько
хочет. Я увожу Маглуар, ухожу к себе, молюсь за него и засыпаю. Я спокойна, та
к как твердо знаю, что если с ним случится несчастье, это будет и мой конец.
Я уйду к богу вместе с моим братом и моим епископом. Маглуар было труднее,
чем мне, свыкнуться с тем, что она называла его «безрассудствами». Но тепе
рь все вошло в колею. Мы обе молимся, вместе дрожим от страха, потом засыпа
ем. Если бы самому дьяволу вздумалось войти к нам в дом, никто не помешал б
ы ему. В самом деле, чего нам бояться в этом доме? Тот, кто сильнее всех, всег
да с нами. Дьявол придет и уйдет, а бог обитает здесь постоянно.
Этого с меня довольно. Теперь брату уже не нужно что-либо говорить мне. Я п
онимаю его без слов, и мы отдаемся на волю провидения.
Так надо держать себя с человеком, который велик духом.
Я спрашивала брата относительно семейства де Фо, о котором вы справлялис
ь. Вам известно, что он все знает и как много он помнит, Ч ведь он по-прежне
му добрый роялист. Это действительно очень старинное нормандское семей
ство из Канского округа. Уже пятьсот лет тому назад Рауль де Фо, Жан де Фо и
Тома де Фо были дворянами, причем один из них владел Рошфором. Последний в
роде, Ги-Этьен-Александр, был командиром полка и еще кем-то в легкой конни
це в Бретани. Его дочь Мария-Луиза была замужем за Андриеном-Шарлем де Гр
амоном, сыном герцога Луи де Грамона, пэра Франции, полковника французск
ой гвардии и генерал-лейтенанта армии. Можно писать «Фо» по-разному, меня
я окончание: Faux, Fauq, Faoucq.
Дорогая моя! Попросите вашего досточтимого родственника, кардинала, мол
иться за нас. А ваша милая Сильвания хорошо сделала, что не стала тратить т
е краткие мгновения, которые проводит с вами, на письмо ко мне. Ведь она зд
орова, работает так, как вы этого хотите, и по-прежнему меня любит. Больше м
не ничего и не нужно. Вы передали мне ее поклон, и я счастлива. Здоровье мое
не так уж плохо, а между тем я все худею и худею. Прощайте, бумаги у меня боль
ше нет, и я вынуждена на этом кончить письмо. Шлю вам самые лучшие пожелани
я.
Батистина.
Р.S. Дорогая моя! Ваша невестка с детьми все еще здесь. Ваш внучек прелестен.
Вы знаете, ведь ему скоро минет пять лет! Вчера он увидел на улице лошадь с
наколенниками и спросил: «Что у нее с коленками?» Он так мил! А его младший
брат тащит по полу старую метлу и, воображая, что это карета, кричит: «Н-но!»


Как явствует из письма, обе женщины применились к привычкам епископа, Ч
это свойственно лишь женской душе, которая понимает мужчину лучше, чем о
н сам себя понимает. Храня кроткий и непринужденный вид, епископ Диньски
й совершал порой высокие, смелые и прекрасные поступки, казалось, даже не
сознавая этого. Женщины трепетали, но не вмешивались. Изредка Маглуар от
важивалась сделать замечание до того, как поступок был совершен, но она н
икогда не делала замечаний во время совершения поступка или после. Если
дело было начато, никто ни единым словом, ни единым движением не мешал ему
. В иные минуты Ч ему не приходилось говорить им об этом, а может быть, он и
сам этого не сознавал, так безгранична была его скромность Ч обе женщин
ы смутно сознавали, что он действует как епископ, и тогда они превращалис
ь в две тени, скользящие по дому. Они служили ему, отказавшись от проявлени
я собственной воли, и если повиноваться значило исчезнуть Ч они исчезал
и. Изумительно тонкий инстинкт подсказывал им, что порой заботливость мо
жет только стеснять. Поэтому даже, когда им казалось, что он в опасности, о
ни до такой степени проникали если не в мысли его, то в самую сущность его
натуры, что переставали его опекать и поручали его богу.
Впрочем, Батистина говорила, как читатель только что узнал из ее письма, ч
то кончина брата будет и ее кончиной, Маглуар не говорила этого, но она это
знала.

Глава десятая.
Епископ перед неведомым светом

Спустя некоторое время после того как было написано письмо, приведенное
на предыдущих страницах, епископ совершил поступок, который, по мнению в
сего города, был еще более безрассуден, нежели его поездка в горы, кишевши
е разбойниками.
Недалеко от Диня, в его окрестностях, в полном уединении жил один человек.
Человек этот Ч произнесем сразу эти страшные слова Ч был когда-то член
ом Конвента. Звали его Ж.
В тесном мирке жителей города Диня о члене Конвента Ж. упоминали почти с у
жасом. Вообразите только Ч член Конвента! Члены Конвента существовали в
те времена, когда люди говорили друг Другу «ты» и «гражданин»! Не человек
, а чудовище. Он не голосовал за смерть короля, но был близок к этому. Он чуть
что не цареубийца. Страшный человек. Каким образом по возвращении закон
ных государей его не предали особому уголовному суду? Может быть, ему бы и
не отрубили голову Ч надо все же проявлять милосердие, Ч но пожизненна
я ссылка ему бы не помешала. Чтобы хоть другим было неповадно! И т.д. и т.д. Те
м более, что он безбожник, как и все эти люди… Пересуды гусей о ястребе.
Однако был ли Ж. ястребом? Да, был, если судить о нем по непримиримой строго
сти его уединения. Он не голосовал за смерть короля, поэтому не попал в про
скрипционные списки и мог остаться во Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32