Поэтому люди благоразумн
ые должны сами взять на себя обязанности полиции, быть настороже и позаб
отиться о том, чтобы их дома были закрыты, входы загорожены, а двери снабже
ны засовами и накрепко заперты.
Маглуар особенно подчеркнула последние слова, но епископ, войдя в столов
ую из своей комнаты, где было холодновато, теперь грелся, сидя у камина, и в
ообще думал о другом. Он оставил без внимания многозначительную фразу Ма
глуар. Она повторила ее. Тогда Батистина, которой хотелось доставить удо
вольствие Маглуар, не вызвав при этом неудовольствия брата, осмелилась р
обко спросить у него:
Ч Вы слышите, братец, что говорит госпожа Маглуар?
Ч Да, я мельком слышал об этом, Ч ответил епископ.
Отодвинув стул и опершись обеими руками о колени, он обратил к старой слу
жанке свое приветливое, веселое лицо, освещенное снизу пламенем камина,
и спросил:
Ч Итак, в чем же дело? Что случилось? Нам, стало быть, угрожает большая опас
ность?
Маглуар начала всю историю сначала, немного прикрашивая ее, незаметно дл
я себя самой. Выходило так, что в городе находится какой-то цыган, какой-то
оборванец, какой-то опасный нищий. Он хотел остановиться у Жакена Лабара,
но тот не пустил его к себе. Люди видели, что он прошел по бульвару Гассенд
и и бродил по городу до самых сумерек. Наружность у него самая разбойничь
я Ч настоящий висельник.
Ч В самом деле? Ч спросил епископ.
Этот снисходительный вопрос ободрил Маглуар; она решила, что епископ уже
близок к тому, чтобы обеспокоиться, и с торжеством продолжала:
Ч Да, ваше преосвященство. Так оно и есть. Нынешней ночью в городе непрем
енно случится несчастье. Все это говорят. А полиция никуда не годится (пол
езное повторение). Жить в горной местности и не поставить на улице ни одно
го фонаря! Выходишь, а кругом тьма кромешная! Вот я и говорю, ваше преосвящ
енство, да и барышня тоже говорит, что…
Ч Я ничего не говорю, Ч прервала ее Батистина Ч Все, что делает мой брат
, хорошо!
Словно не слыша этого возражения, Маглуар продолжала:
Ч Вот мы и говорим, что наш дом ненадежен и что если его преосвященство п
озволит, я схожу к Полену Мюзбуа, к слесарю, и скажу ему, чтобы он приладил к
дверям те задвижки, что были прежде; они в сохранности, так что это минутно
е дело. Право, ваше преосвященство, задвижки необходимы, хотя бы только на
нынешнюю ночь, потому что, право, нет ничего ужаснее, чем дверь на щеколде,
которую может открыть снаружи любой прохожий. И потом ваше преосвященст
во имеет привычку всегда говорить: «Войдите», будь это хоть глухой ночью.
О господи, да чего уж тут! Незачем и спрашивать разрешения…
В эту минуту кто-то громко постучал в дверь.
Ч Войдите! Ч сказал епископ.

Глава третья.
Героизм слепого повиновения

Дверь открылась.
Она открылась широко, настежь; видимо, кто-то толкнул ее решительно и силь
но.
Вошел человек.
Мы уже знаем его. Это тот самый путник, который только что блуждал по город
у в поисках ночлега.
Он вошел, сделал шаг вперед и остановился, не закрывая за собой двери. На п
лече у него висел ранец, в руке он держал палку, выражение его глаз было же
сткое, дерзкое, усталое и злобное. Огонь камина ярко освещал его. Он был ст
рашен. В этой внезапно появившейся фигуре было что-то зловещее.
У Маглуар не хватило сил даже вскрикнуть. Она задрожала и словно остолбе
нела.
Батистина обернулась, увидела входящего человека и в испуге приподняла
сь со стула; потом, медленно повернув голову в сторону камина, посмотрела
на брата, и лицо ее снова стало безмятежным и ясным.
Епископ устремил на вошедшего пристальный и спокойный взгляд.
Он уже открыл рот, видимо, собираясь спросить у пришельца, что ему угодно,
но человек обеими руками оперся на палку, окинул взглядом старика и обеи
х женщин и, не ожидая, пока заговорит епископ, начал громким голосом:
Ч Вот что. Меня зовут Жан Вальжан. Я каторжник. Я пробыл на каторге девятн
адцать лет. Четыре дня назад меня выпустили, и я иду в Понтарлье, к месту на
значения. Вот уже четыре дня, как я иду пешком из Тулона. Сегодня я прошел д
венадцать лье. Вечером, придя в этот город, я зашел на постоялый двор, но ме
ня выгнали из-за моего желтого паспорта, который я предъявил в мэрии. Ниче
го не поделаешь! Я зашел на другой постоялый двор. Мне сказали: «Убирайся!»
Сначала на одном, потом на другом. Никто не захотел впустить меня. Я был и в
тюрьме, но привратник не открыл мне. Я залез в собачью конуру. Собака укуси
ла меня и выгнала вон, словно это не собака, а человек. Можно подумать, что о
на знала, кто я такой. Я вышел в поле, чтобы переночевать под открытым небо
м. Но небо заволокло тучами. Я решил, что пойдет дождь и что нет бога, которы
й мог бы помешать дождю, и я вернулся в город, чтобы устроиться хотя бы в ка
кой-нибудь нише. Здесь, на площади, я уже хотел было лечь спать на каменной
скамье, но какая-то добрая женщина показала мне на ваш дом и сказала: «Пос
тучись туда». Я постучался. Что здесь такое? Постоялый двор? У меня есть де
ньги Целый капитал Сто девять франков пятнадцать су, которые я заработал
на каторге за девятнадцать лет… Я заплачу. Отчего же не заплатить? У меня
есть деньги. Я очень устал, я шел пешком двенадцать лье и сильно проголода
лся. В+ позволите мне остаться?
Ч Госпожа Маглуар! Ч сказал епископ. Ч Поставьте на стол еще один приб
ор.
Человек сделал несколько шагов вперед и подошел к столу, на котором горе
ла лампа.
Ч Погодите, Ч продолжал он, словно не поверив своим ушам, Ч тут что-то н
е то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32