А это одно и то же. Пусть сами едут. И с трупом пусть сами разбираются. Скажите им, Граф.— Прикажу. — Он обернулся ко мне:— Вы вернете моим людям оружие?— Не раньше, чем мы исчезнем.— Вы мне не доверяете?— Вам — да. Им — нет.Он даже оскорбился, но я не дал ему и рта раскрыть — пора было переместить этого Наполеона с Аустерлица в более подходящее для него место. Скажем, на старую Смоленскую дорогу, по которой он чесал из Москвы.— Не забывайтесь, Граф. Сейчас приказываю я. И смените свой блейзер. Мы едем на барахолку, а не в гей-клуб.Он послушно выполнил приказ, но за руль Трубача не пустил и всю дорогу до Нови Двора обиженно молчал. Мы с Трубачом тоже помалкивали. А про Гришу и говорить нечего. Возле военного городка я велел Трубачу покараулить машину, чтобы ее не сперли вместе с Гришей, и прошел с Графом к «ситроену». На лобовом стекле висел листок с крупным словом «Продано», а в кабине нас ждали Боцман и Док. У Дока в руках был его «Экономист», а на коленях Боцмана лежал светлый металлический кейс с цифровыми замками. Где-то успели найти. Правда, он был чуть великоват для пяти килограммов «дури», но выбора, видно, не было.Мы с Графом влезли в кабину и заперли дверцы. Док молча передал мне полиэтиленовый пакет. Я заглянул внутрь: там были пачки баксов.— Только тридцать пять штук, — объяснил Док.— У меня еще десять.Я вынул из кармана две пятитысячные пачки, бросил их внутрь и передал пакет Графу.— Все, что есть. Можете взять в уплату «ситроен», но я не советовал бы. Он может быть засвечен в болгарской полиции и объявлен в международный розыск.Граф кивнул:— Хороший совет.Он пересчитал пачки в пакете, пролистнул их с краю, чтобы убедиться, что это не «кукла», а одну купюру вытащил и быстро ее осмотрел — как это сделал в Москве Боцман, только гораздо быстрей. Видно, глаз у него на это дело был лучше наметан.— Значит, с вас — шестьсот пятьдесят пять, — заключил он и кивнул на кейс. — Товар?Боцман набрал шифр на замках и приоткрыл кейс. В нем лежали плотные полиэтиленовые колбаски с белым порошком. Героин и героин. Представляю, как ребята матерились, перемалывая в кофемолках сахарный песок в пудру, а потом запаивая пакеты утюгом или термомашинкой, если ее удалось найти в местных лавках. Граф протянул руку к кейсу, чтобы пощупать пакеты. Это был нежелательный момент. Я хотел было вмешаться, но Боцман невозмутимо и даже с готовностью открыл крышку повыше. Рука Графа отдернулась. Я понял почему: поверх пакетов лежал трубачевский кольт-коммандер.— Хотите попробовать? — спросил я Графа. Боцман захлопнул крышку кейса и закрыл замки.— Не хрен пакеты рвать, — буркнул он. — Мы проверяли товар.— И как? — спросил Граф.— Обыкновенное турецкое говно, — тем же тоном ответил Боцман. — Говорил же — надо было бразильский искать. Или хоть гонконгский.— Ладно, сойдет, — оборвал я его. — Все, Граф. У нас еще куча дел. Стволы ваших кадров будут на «губе». Ключи — под камнем у порога. Скажите Николаю, чтобы шел сюда. Через три недели я вам звоню.Я спрыгнул с высокой подножки, помог спуститься Графу и даже пожал ему руку, хотя предпочел бы обойтись без этого. Посоветовал:— Пакет спрячьте под плащ, здесь шпаны полно. И, уже не оглядываясь, залез в кабину.— Идет к выходу, — сообщил Боцман, наблюдая за Графом через дырку в заднем тенте. — Вышел… Он вернулся в кабину и спросил:— Ну? А теперь объясни, зачем ты отдал ему наши бабки?— Во-первых, это не наши бабки. А во-вторых, это не бабки, а наживка.— Наживка? — переспросил Боцман. Он не очень быстро соображал. Совсем не быстро. Но соображал. — Ты хочешь подставить их вместо нас?— Ты имеешь что-нибудь против?— Ничего не выйдет, — подвел итог Боцман, выслушав мой короткий рассказ о переговорах в мотеле «Авто-Хилтон». — Зачем ему рисковать? Он получил сорок пять штук ни за хрен собачий и доволен до усрачки.Я спросил:— Знаешь, почему ты никогда не заработаешь миллион долларов?— Ну, почему?— Потому что тебе сорока пяти штук за глаза хватит. А ему — нет.Боцман подумал и упрямо повторил:— Не выйдет.— Посмотрим.Ждать нам пришлось совсем недолго. Минут через пять в дверцу кабины коротко постучали. Я выглянул. Внизу стоял не Трубач. Там стоял Граф и делал мне знаки выйти. Под плащом у него выпирал полиэтиленовый пакет. Значит, он вернулся, даже не дойдя до своей «альфа-ромео».Я спрыгнул на землю.— В чем дело, Граф? Что-нибудь случилось?— Давайте отойдем в сторону, нужно поговорить.Я взглянул на часы и изобразил нетерпение.— Только недолго.Мы отошли в глухой угол двора.— Во сколько вы переходите границу? — спросил Граф.— Вы же слышали: с часу до двух.— Я пойду с вами.— Вы? Сами? Бросьте, Граф. Не царское это дело. Самое большое через месяц-полтора вы и так получите эти бабки.— Полтора месяца — срок. За это время я закуплю на них новую партию товара для вас. Сами знаете: время — деньги.— Плохая идея, Граф. Очень плохая. Есть смелость, а есть глупость. Один, ночью, почти с миллионом баксов. А если вас грабанут и замочат?— Вы обо мне беспокоитесь или о своих бабках?— Сейчас это одно и то же.— Со мной будет Гриша. Он крепкий парень. До ночи отойдет. И мы будем с пушками.— Цена вашему Грише! И вашим пушкам! Сколько лет вашему сыну? Лет двадцать пять?— Восемнадцать. Младшему шестнадцать. Я поздно женился. А дочери двенадцать лет.— Так вот и подумайте о своих детях!— Я о них и думаю.— Вы меня не поняли. Подумайте о том, что с ними случится, если вас ограбят и убьют или вы инсценируете собственное ограбление, или по любым иным причинам не сможете выполнить взятых на себя обязательств. А вы их уже взяли. И получили аванс. Счетчик включен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133