неужели всего полчаса прошло?Взглянул на свои «командирские»: точно, всего тридцать две минуты. А казалось — полдня! И вторая мысль мелькнула: три «акулы», три «Су-25». Чтобы задействовать их, генерал-майором быть мало, какую бы должность этот Жеребцов ни занимал.Здесь командовал кто-то калибром покрупнее. Намного крупнее. И мне это, честно сказать, не очень понравилось.«Акулы» прошли над ущельем и мостом туда, потом обратно, зависли, рассматривая то, что внизу: обломки пролета и догорающий «ровер», потом покрутились над чеченским блокпостом. Кто-то из джигитов не выдержал, пальнул по ним ракетой. «Акулы» снизились и высыпали на блокпост десятка полтора фугасок, явно припасенных для нас. Потом прошили предмостье из крупнокалиберных пулеметов и, довольно похрюкивая двигателями и лопастями, ушли на запад. Им было что доложить: мост взорван, «лендровер» свалился вниз и сгорел, задание выполнено.Только вот кому они это будут докладывать? Это меня сейчас интересовало больше всего.Я сообщил майору МВД, что имею сверхважную оперативную информацию, которую нужно срочно доставить в штаб. В какой, я уточнять не стал. Он помялся, покряхтел, но свой «УАЗ» все-таки дал, только слезно просил вернуть без задержки. Я клятвенно пообещал.— Куда? — спросил шофер, когда мы набились, как селедки в бочку, под брезентовый тент «уазика».Я помедлил с ответом. По правилам я должен был бы явиться и доложить обо всем своему непосредственному командиру, полковнику Дьякову. Он был мужик что надо, я вполне ему доверял. Но сможет ли он что-нибудь сделать? Не поставлю ли я его в сложное и даже опасное положение, нагрузив этой информацией, источающей смерть, как клубок ядовитых гадюк? Нельзя этого делать, понял я и скомандовал водителю:— В штаб армии!Через час с небольшим он высадил нас на окраине Грозного и поспешил обратно, чтобы успеть добраться до своего блокпоста засветло. Внешнюю охрану мы прошли довольно легко. Сработало: спецназ, опергруппа особого назначения. А вот на входе в здание школы, где размещался командный пункт командарма и его штаб, получился полный затык. Капитан, дежуривший у входа с четырьмя солдатами, и слышать ничего не хотел: есть у тебя непосредственный начальник — к нему и иди. Я уж и так, и эдак — ни в какую. Единственное, чего я добился: он позвонил адъютанту командующего, доложил о моей просьбе и, повесив трубку, приказал мне:— Кру-гом! И на выход. Или я сейчас вызову комендантскую роту и будешь ночевать на «губе»!Ничего не поделаешь, пришлось привести более веские аргументы. Мы очень деликатно обезоружили капитана и его команду, связали, заткнули кляпами рты и оттащили в дежурку. Пока мы шли по широкому школьному коридору, отыскивая приемную командарма, штабные майоры и подполковники, попадавшиеся нам на пути, очень подозрительно нас рассматривали, но остановить и спросить, какого хрена нам тут нужно, никто из них не решился. Почему-то. Зато довольно молодой адъютант в звании подполковника даже в лице изменился, увидев нас на пороге приемной.— Вы па-чему… — недоговорив, он схватил телефонную трубку. Я вырвал шнур из розетки и мирно сказал:— Товарищ подполковник, доложите командующему, что капитан спецназа Пастухов просит принять его по делу государственной важности. — И, видя, что он не шевелится, так же мирно добавил:— Иначе, товарищ подполковник, я вышибу вам мозги. И вставить их на место будет довольно трудно. Идите и докладывайте. И оставьте в покое кобуру, вы не успеете даже достать свою пукалку.Он дико посмотрел на меня и метнулся к двери в смежную комнату. Когда дверь за ним закрылась, Док поинтересовался:— Сережа, а ты уверен, что выбрал верный тон для разговора с адъютантом командующего?Я отмахнулся:— Без разницы! Мы по уши в дерьме. Чуть больше или чуть меньше… Обе створки двери кабинета распахнулись, на пороге появился кряжистый мужик с иссеченным крупными морщинами нестарым лицом, в камуфляже, с погонами генерал-лейтенанта. Из-за его плеча настороженно выглядывал адъютант.Мы вытянулись по стойке «смирно».Он с интересом оглядел нас, спросил адъютанта:— Эти, что ли?— Так точно, они.— Капитан спецназа Пастухов, — представился я.— А что, капитан Пастухов, ты и вправду грозился вышибить мозги моему адъютанту?— Так точно, товарищ генерал-лейтенант!— И вышиб бы?— Так точно, товарищ генерал-лейтенант!— А не врешь?— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант!— Что ж, дело у тебя, похоже, действительно государственной важности. Ну, заходите.Он посторонился, пропуская нас в кабинет. В прошлом это была, наверное, учительская или кабинет директора школы. И мебель здесь осталась старая, школьная. Только на стенах висели не географические карты и анатомические атласы, а подробные планы и схемы театра военных действий. Адъютант задернул их черной шторой.— Докладывай, — приказал командующий, усаживаясь на хлипкий учительский стул.Я кивнул на адъютанта:— Пусть он уйдет.— Не доверяешь?— Нет.— Очень интересно. Выйди, — приказал он адъютанту.Когда за ним закрылись двери, Док по моему знаку выложил из сумки на стол фотографии, пленки и видеокамеру.Командующий стал внимательно рассматривать снимки, один за другим. А я старался по выражению его лица понять, в курсе он или нет. Если в курсе — нам всем кранты. От снимка к снимку он хмурился все больше и больше. Отложив последнюю фотографию, он спросил:— Что это?Не ответив, я перемотал в видеокамере пленку на самое начало и включил воспроизведение. Командарм так и впился глазами в экран монитора.Запись длилась минут двадцать. Когда пленка кончилась, я выключил камеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133