— Этот компьютер связан с терминалом в моем офисе в Никосии. Через него я и вхожу в «Интернет».— Войди, — приказал я. — Запроси данные на Губермана.— Я передал вам всю информацию о нем, — напомнил резидент.— Я хочу в этом убедиться.— Пожалуйста… Он пошелестел клавиатурой, через пару минут на экране появился текст. Он был аналогичен тому, что резидент передал мне по телефону, но с точными датами пребывания объекта за границей. Я отметил: в Гамбурге Губерман был с 12 по 26 июня. После похорон Александра Назарова. Похоже, Док был прав: проводил самостоятельное расследование взрыва яхты.— Убедились? — спросил резидент.— Затребуй дополнительные данные. На мониторе появилась надпись на английском: «В допуске отказано».— Набери шифр.— Я его не знаю.— Послушай, Леон! Ты, похоже, решил, что уже выкрутился из этой ситуации.Нет, не выкрутился. И не выкрутишься, если еще хоть раз попытаешься вильнуть передо мной задом!— Но я не знаю шифра, клянусь! У меня есть дополнительные данные на Губермана. Но я получил их из другого места.— Откуда?— Из ФСБ. От моего старого друга, он каждый год приезжает ко мне в отпуск.Они в файлах моего никосийского терминала.— Вызывай.На мониторе замелькали таблицы. Наконец, появился файл «ГУБ». И текст:«Негласный сотрудник КГБ. Завербован в августе 1987г. В 1988г, прошел спецподготовку в центре „Альфа“. Присвоено звание младший лейтенант КГБ. В 1990г. — лейтенант КГБ. В 1994г. — ст, лейтенант ФСБ».Вон оно как.— Запроси центральную базу данных: Пастухов Сергей Сергеевич.На экране появилось: «Данных нет».— Перегудов Иван Георгиевич. «Данных нет».— Ухов Николай Иванович. «Данных нет».— Назаров Аркадий Назарович. «В допуске отказано». Резидент объяснил:— Это означает, что объект либо негласный сотрудник, либо находится в оперативной разработке.— Розовский Борис Семенович. «В допуске отказано».— Ельцин Борис Николаевич. «В допуске отказано».— Можешь выключить. Последний вопрос, Леон. Отнесись к нему очень серьезно.Тебе было приказано обеспечивать мне и Вологдину информационную поддержку. А ты лезешь во все дырки. Зачем?— Я хотел продать эту информацию Назарову.— Почему же не продал?— Я не могу встретиться с ним один на один. Все его контакты контролирует Розовский.— Чем тебе мешает Розовский?Резидент помедлил с ответом. На его смуглом бабьем лице со вздыбленными черными усами отражалась напряженная работа мысли.— Вы поймете. Сами. Чуть позже, — проговорил он. — Если позволите, у меня два вопроса. Вы сказали, что вас чуть не перестреляли на вилле «Креон». Вы случайно проговорились? Или?..— Или, — подтвердил я.— Значит ли это, что вы хотите, чтобы я сообщил об этом в Москву?— Значит.Трубач обеспокоенно взглянул на меня.— Пусть знают, — сказал я.— От меня потребуют доказательств. Я вытащил из кармана паспорт Вологдина и передал резиденту.— Перешли в Москву. Есть у тебя канал?— В экстренных случаях могу воспользоваться дипломатической почтой. У меня есть выход на посольство.— Вот и воспользуйся.Он раскрыл паспорт, некоторое время удивленно рассматривал сквозную дыру в ржаво-красном обводе, потом вдруг побледнел так, что лицо его из смуглого превратилось в серое.— Доказательство? — спросил я. Он закивал:— Да… да!.. Боже милостивый! Конечно, да!..— У тебя был еще вопрос, — напомнил я.— Был… Извините… Скажите, Серж, я могу рассчитывать, что обо всем этом — обо всем, что здесь произошло, — не станет известно в Москве?Я пожал плечами:— Это будет зависеть от того, насколько откровенным ты был с нами. И если выяснится, что не очень… — Я буду с вами откровенным. Совершенно откровенным. Вы спасли мне жизнь.Поверьте, я умею быть благодарным. Я дам вам информацию, за которую вам заплатят очень большие деньги.— Кто?— Назаров. Если вы сумеете встретиться с ним наедине.Резидент подошел к простенку между окнами, вынул из плетеного кашпо горшок с какими-то незнакомыми мне крупными розовыми цветами, приподнял цветы за стебли и извлек из-под земляного кома завернутую в полиэтилен коробочку с аудиокассетой.— Возьмите. Прослушайте до самого конца. Запись не очень чистая, но все поймете.— Вы не очень похожи на человека, который легко отказывается от больших денег, — заметил я, разглядывая кассету и пряча ее в карман.Резидент взглянул на меня глазами быка, которого тащат на бойню.— А на человека, который сам сует голову в петлю, я похож? — негромко спросил он.— Нам пора, — напомнил Трубач. — Очухаются эти, начнут шуметь.— Сейчас идем. Вот что, Леон. Завтра же уезжайте в Никосию. И носа сюда не показывайте. А еще лучше — ложитесь в больницу. На какую-нибудь операцию. Вам аппендицит вырезали?— Вырезали.— Ну, пусть еще раз вырежут. Или что-нибудь другое. Вам нужно начисто выйти из игры. На неделю примерно. Это для вас будет самое лучшее. И кончайте с привычкой хранить оперативные данные на бумажках.— Я просто не успел ее сжечь.— Это «просто» могло вам дорого обойтись. Не провожайте нас, мы сами найдем дорогу.— Ну что, вроде неплохо вышло, — заметил Трубач, когда мы спускались по лестнице. — Даже лучше, чем ожидали.Я согласился:— Намного лучше.Мы пересекли дворик и обомлели: фургончика не было. II «…Меня слышит… Всем, кто меня слышит… Пастух, Боцман, Док… всем, кто слышит… Я Муха, выйти на прием не могу… Фургон идет вверх к трассе Ларнака — Лимасол, Артист и Боцман в фургоне… Всем, кто слышит. Я Муха… на связи… Держусь за запаску, сильно трясет, выйти на прием не могу, руки заняты… Подъезжаем к трассе… Всем, кто меня слышит… Угонщик один… Вышли на трассу, свернули налево, к Лимасолу… скорость около сорока… Я Муха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133