Это был мощный чип. А попросту говоря — «жучок». IV — Они идут к бассейну, — раздался в динамике голос Мухи. — Там стол, под дубом. Турок ставит жратву. Попробую в дуб?Рискованно было. Черт! Очень рискованно. Кто его знает, что она за хреновина, этот арбалет. Выглядит, конечно, солидно. Оптический прицел. Удобный приклад. Мягкий спуск. Прицельная дальность — сто пятьдесят метров. И цена, внушающая уважение: восемьсот баксов. «Девастар». Продавец божился: лучшая фирма в мире, поставщик олимпийских команд. Стрелы тоже выглядели неплохо. Но какая у них девиация? Если стрела уйдет за пределы участка — это бы ладно, хотя шестьсот баксов за чип — тоже не баран накашлял. А если зацепится хвостовиком за ветку и упадет к ним прямо на стол в какой-нибудь салат или яичницу «гэм энд эг»? То-то будет закуска! Но и тянуть с этим было нельзя. Юрист недаром появился на вилле.Видно, вот-вот начнутся важные переговоры. Наверняка уже начались. И продолжаются за ленчем. Упустить такую информацию? Нет, мы не могли себе этого позволить.— Пастух, ППР! — напомнил Муха.ППР — это из лексикона летунов. Полоса принятия решения. Летунам хорошо: у них ППР минуты или десятки секунд. У нас ППР куда короче. И я решился:— Давай!Несколько секунд в динамике многоканального переговорного устройства было тихо, доносилось лишь легкое шуршание фона. Я представлял, как Муха, распластавшись на десятиметровой высоте раскидистой местной сосны, стоявшей на соседнем участке позади виллы Назарова, приник к оптическому прицелу и придержал дыхание, прежде чем нажать курок. И я тоже невольно перестал дышать. Как наверняка и Артист, и Боцман, и Трубач, слушавшие наши переговоры. Артист страховал Муху у подножия сосны, Боцман — у входа на участок, а Трубач — на дальнем обводе. Док, сидевший против меня в кресле в моем номере пансионата, курил «Мальборо» и всматривался в мое лицо, словно я был для него чем-то вроде телевизионного ретранслятора.Вжжжик!И все.— Попал? — не выдержал я.— Не знаю, — помедлив, ответил Муха.Я до отказа прибавил громкость в приемнике, настроенном на частоту «жучка».Приемник с вмонтированным в него магнитофоном придавался к «жучку». За очень дополнительные деньги. Полторы тысячи баксов, а? Что хотят, то и делают. Но комплект, видно, стоил того, потому что у меня в номере раздался оглушительный звон рюмки о рюмку и голоса:— Будьте здоровы, Борис Семенович!— Будь здоров, Фима!..Я поспешно убавил громкость и хотел было включить запись, но пленка уже крутилась: магнитофон автоматически включался от сигнала «жучка».Я сообщил Мухе:— Все в порядке, попал.— Мне слезать?— Секунду!.. Артист?— Тихо.— Боцман?— Никого.— Трубач?— Тоже. На пляже народ.— Муха! Видишь их хорошо?— Очень. Даже бутылку на столе. Квадратная. Закусь. Телефонная трубка.Какая-то черная коробочка. Плеер. Или диктофон.— Что они делают?— Розовский курит. Сигару. Молодой, которого ты назвал Юристом, ест.— Слушай меня. Сними оптику, игрушку спусти Артисту. А сам оставайся на месте. Сообщай мне все, что увидишь. Все подробности, ясно?— Понял.— Артист! Игрушку разбери. Заверни в то, в чем вы ее принесли, и иди на пляж. Возьмешь напрокат лодку, отплывешь подальше и бросишь ее в море.Незаметно.— Ты что, Пастух?! — запротестовал Муха. — Такая классная штука!— Отставить разговоры! Артист, все ясно?— Все.— Действуй. Боцман и Трубач, подтянитесь поближе. Со связи не уходить. Как поняли?— Хорошо понял, — ответил Боцман.— Я тоже.— Положил рацию рядом с приемником, не выключая. Сказка, а не рация.Размер — в полторы сигаретных пачки, а радиус действия — до десяти километров уверенного приема. Двенадцать каналов. В Чечне бы нам такие. Вообще вся техника здесь была экстракласса. Когда мы с Трубачом и Боцманом оказались в демонстрационном зале фирмы «Секъюрити», занимавшей целый этаж на одной из центральных улиц Никосии, у всех нас прямо глаза разбежались. Чего там только не было! Про оружие и не говорю. Трубач как присох к витрине с пистолетами, так и не отходил от нее все время, пока мы с Боцманом отбирали то, что нам нужно. И понятно почему: в самом центре витрины в футляре с красной бархатной подкладкой красовался «кольт-коммандер» 44-го калибра — такой же, какой отобрали у Трубача, когда нас вышибли из армии, только в подарочном варианте — с серебряной насечкой на рукояти и с червлением на стволе. И стоил он не так уж дорого — около двух тысяч кипрских фунтов, чуть меньше штуки баксов. И никакого разрешения на покупку не требовалось: плати и бери. Только лотом нужно было зарегистрировать его в полиции. И это превращало кольт в несбыточную мечту.Затарились мы в этой фирме по полной программе. Большой джентльменский набор. Тысяч на десять баксов. Толстый хозяин-грек, с которым мы объяснялись на смеси русского и английского, прямо пчелкой вокруг нас вился, пытаясь впарить все, на чем задерживался наш взгляд. И арбалет все-таки впарил, хотя мы и не собирались его покупать. Но купили. И, как выяснилось, очень даже не зря. А когда мы расплатились наличными, он так растрогался, что выставил к традиционному кофе бутылку коллекционного коньяка и искренне огорчился, когда мы отказались от посиделок, сославшись на время.Времени у нас действительно было в обрез. Все это можно было купить и в Ларнаке. Но Ларнака городок небольшой, не стоило там светиться. Поэтому с утра, дождавшись восьми часов, когда на Кипре открывают магазины и учреждения, мы взяли у хозяина «Трех олив» английскую малолитражку «сандей» и дернули в Никосию, заехав перед этим в «Парадиз-банк» за деньгами. Но не тут-то было: никаких бабок на мое имя не поступило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133