И тем более вдумываться. — Я обернулся к Доку:— Где пленка резидента?Но он уже сам все понял. Вставил кассету в диктофон и нашел нужное место. В динамике зазвучали голоса Розовского и полковника Вологдина:«…как будут развиваться события дальше?..»Док чуть дальше перемотал пленку.«…Вы арендуете самолет на чужое имя, мы перелетаем в Варшаву, оттуда добираемся до местечка Нови Двор возле польско-белорусской границы. В условленный час и в условленном месте вы, я и господин Назаров перейдем границу…»— Достаточно, — кивнул я.Док выключил диктофон.— Откуда он знал про Нови Двор? — встревоженно спросил Боцман. — Это же наше задание!Ему уже было не до классовой ненависти.— Ты задал правильный вопрос. Если у тебя есть ответ, мы немедленно займемся детальной разработкой третьего этапа нашей операции.Боцман покачал головой:— Я не знаю ответа. А ты знаешь?— Его подсказал Док. Я было назвал это научной фантастикой… — Положим, ты его назвал совсем не так, — заметил Док.— Но в этом смысле. Но чем больше я об этом думаю… Есть еще один способ это проверить. — Я обернулся к Трубачу:— У тебя осталась хоть сотня из своих бабок?После того, как купил пианино?— Какое пианино? — удивился Артист.— Такое. Сорок четвертого калибра. Трубач заглянул в бумажник.— Есть. Три стольника. Тебе все?— Нет, только один.Я расправил купюру и положил перед собой на стол. Бумажка была новенькая, с крупным портретом Франклина в овале.Как во всяком респектабельном заведении (а Шнеерзон из кожи вон лез, чтобы сделать свой пансионат респектабельным), в «Трех оливах» был сейф со стальными ячейками, где постояльцы могли хранить свои бриллианты и жемчуга. Не знаю, много ли драгоценностей лежало в ячейках, но наша была занята: в ней мы держали баксы Вологдина и двадцать тысяч, которые я получил в «Парадиз-банке» в Ларнаке. Ключ от ячейки был у Дока, я попросил его спуститься вниз и принести стольник из вологдинских денег и еще стольник — из ларнакских. Когда он вернулся, я положил купюры в ряд и начал изучать серии и номера. Все баксы были выпуска девяносто шестого года, уже новые.Картина получалась такая: стольник из «Парадиз-банка» — Д6 ЕА12836122Д, вологдинский — Б2 АБ47604462Е, трубачевский — Б2 АБ47588212Е.Разница между вологдинской и трубачевской купюрами была 72 тысячи 250 баксов.— Что это значит? — спросил Муха, когда я поделился результатами своих арифметических действий.— Я знаю, — сказал Боцман. — Когда из банка привозят новые баксы, номера идут все подряд. — Он ткнул пальцем в вологдинскую и трубачевскую купюры. — Эти баксы — из одного банка.— И даже наверняка из одного сейфа, — добавил я. — Нетрудно догадаться, где этот сейф стоит. В кабинете начальника Управления по планированию специальных мероприятий. Или в бухгалтерии Управления.— Погодите! — Боцман даже головой потряс. — Выходит, Вологдин работал на Управление? Как и мы?— Извини, Док, за научную фантастику, — сказал я.Он отмахнулся:— Да я сначала и сам себе не поверил. До Боцмана доходило не слишком быстро, но основательно.— Да это же… Да… Суки! Они же нас специально подставили! Они и послали нас, чтобы подставить! — Он растерянно огляделся. — Ведь так получается!— Фигня какая-то, — проговорил Артист. — Они заплатили двести тысяч баксов за Тимоху, триста штук нам плюс двадцать на расходы, не говоря о карманных бабках.Больше чем «пол-лимона» зеленых! И все это для того, чтобы нас сразу угрохали?— Диковато выглядит, — согласился Док. — Но этому есть еще одно подтверждение. — Он повернулся ко мне:— Когда ты получил в «Парадиз-банке» эти двадцать тысяч?— Вчера утром.— А в тот день, когда вы ездили в Никосию, их еще не было. Мы решили, что бухгалтерия не сработала. А если дело вовсе не в бухгалтерии? Сами судите: зачем переводить деньги, если их некому будет получать?— Но вчера же перевели, — напомнил я.— Потому что, как выяснилось, получать их есть кому.Это и была та самая реакция Москвы на сообщение об инциденте на вилле «Креон». Все сходилось.— Но зачем?! — заорал Боцман. — Зачем?!— Вот как раз этого мы и не знаем, — сказал я. — Поэтому и ищем ответ. Везде, где только можно. В том числе и в проблемах Назарова. И пока не найдем, и шага не сделаем. Потому что он может стать нашим последним шагом. Теперь тебе все ясно?— Все, — буркнул Боцман.— И еще, — продолжал я. — Мы наемники, правильно. Можем говорить: солдаты удачи. Суть от этого не меняется. Да, наемники. Но не знаю, кто как, а я все еще считаю себя офицером армии свободной России. Не той армии, какая сейчас. А той, какая должна быть. И может быть, будет. Вот теперь все.— Аминь, — подвел итог Трубач.Когда ребята разошлись по своим номерам, я навел в гостиной порядок, постоял под душем и улегся на кровати, которая была рассчитана человек эдак на шесть. Двоим на ней было бы, наверное, скучновато. А одному и вовсе пустынно.Сна не было ни в одном глазу. Голова только что не гудела, как трансформаторная будка. И лишь один вопрос метался в ней, как шайба по хоккейной площадке: зачем?На полях старинных лоций писали: «Там, где неизвестность, предполагай ужасы».То, что нас подставили, было совершенно ясно. Не случайно. Задуманно.Случайность была лишь в том, что мы выскользнули из ловушки.Но.Это сколько же всего нужно было сделать, чтобы создать для нас ловушку на вилле «Креон»! Выкупить у чеченцев Тимоху, собрать всех нас и в жуткой спешке, в один день, переправить на Кипр. А бабки какие? «Пол-лимона» за Тимоху и нам.Двадцать с лишним штук на наши расходы. Да еще пятьдесят тысяч зеленых Пану и его своре. За то, чтобы Вологдин мог пощелкать своим «Никоном», а потом показать эти снимки Назарову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133