И она, несмотря на все это, осталась совершенно невозмутима.
— Вы очень добры, — сказала Фиби охрипшим голосом.
Миссис Рурк достала из огромного сундука ночную рубашку и протянула ее Фиби.
— Вы член нашей семьи, — вежливо ответила миссис Рурк, Она помогла Фиби снять платье и надеть ночную рубашку, как будто та была уставшим ребенком. — Я принесу из своей комнаты воду и таз, — сказала она и вышла.
Помывшись, поев фазана и хлеба с маслом, который принесла ей Филиппа, Фиби устало откинулась на гору пуховых подушек и удовлетворенно вздохнула. Закрыв глаза, она не открывала их до вечера следующего дня.
Проснувшись, она увидела, что у окна примостилась с рисованием Филиппа. Она была одета в серое платье, ее блестящие черные волосы были собраны в тяжелый шиньон.
— Я думала, что вы никогда не проснетесь, — заявила она. — Хотите есть?
Первая мысль Фиби была о ночном горшке, хотя, конечно, она не настолько невоспитанна, чтобы говорить об этом вслух.
— Я…
— Или, может быть, вы хотите сперва помыться? Матушка нашла чудесное платье, в котором вы можете ходить первое время, пока мы не послали за модисткой. Хотите, я пойду и скажу Марве и Эстер Сью, чтобы налили ванну?
Мысль о ванне сулила райское блаженство, а если Филиппа отправится отдавать приказы, у Фибы появится возможность удовлетворить естественные потребности.
— Это было бы чудесно, — сказала она. — Ванна, я имею в виду.
Филиппа вернулась минут через двадцать в сопровождении матери. Миссис Рурк при дневном свете казалась еще прекраснее, она так и излучала безмятежность. Фиби поражалась, как такое возможно, ведь шла война, а за голову одного из ее сыновей была объявлена награда.
— Хорошо отдохнули? — спросила миссис Рурк, ее улыбка была неподдельно радушной. Ей еще предстояло выяснить нынешнее местонахождение Дункана, хотя для этого представлялась неплохая возможность предыдущей ночью, и Фиби подумала: кто эта женщина образец сдержанности, или ей просто неинтересно? Правда, она могла узнать все у Лукаса.
— Да, — ответила Фиби, садясь в кровати. — Я чувствую себя совершенно новым человеком.
Филиппа посмотрела на ее волосы и нахмурилась. Выражение ее лица было скорее любопытным, чем враждебным, и Фиби пожалела ее. Она сочинила более-менее достоверную историю и была готова изложить ее.
— Я провела несколько месяцев в монастыре, — поведала она, все сильнее входя в роль, пока небылицы слетали одна за другой с ее губ. — Я хотела стать монахиней, но, в конце концов, обнаружила, что это не мое призвание.
Глаза Филиппы стали размером с блюдце.
— Дункан женился на монахине?! — выдохнула она. Затем улыбнулась ослепительной улыбкой, и ее лицо засветилось от радости. — Великие Зевс и Аполлон, это превосходно!
— Тс-с! — сказала миссис Рурк гораздо резче, чем вчера ночью. — Сколько раз я говорила тебе, что леди должна быть сдержанной.
Филиппа опустила голову, но в ее глазах горели озорные искры.
— Прости, мама, — пробормотала она, а Фиби пожалела, что придумала такую эффектную сказку: того и гляди нарвешься на новые неприятности.
Фиби сделала мысленно заметку никогда не говорить «Великие Зевс и Аполлон», хотя едва ли ей угрожала такая опасность, и сказала скромно:
— В общем-то, я не была монахиней. Понимаете, я не давала обета.
— Не нужно ничего объяснять, — заметила миссис Рурк, когда чернокожая женщина, видимо Марва, появилась с подносом. Вслед за ней две служанки притащили тяжелую медную ванну.
Марва, тощая, жилистая, и излучающая врожденное достоинство, осторожно поставила поднос на колени Фиби.
— Бедняжка, — сказала она, поцокав языком. Затем повернулась, покачав седой головой, и выплыла из комнаты. Миссис Рурк и Филиппа тоже ушли, проследив, чтобы ванна была поставлена у очага.
Пока оставшаяся служанка разжигала огонь, Фиби проглотила плантаторский завтрак из колбасы, горячих булочек, пропитанных сиропом, яиц и жареной картошки — жирные колории, будь они прокляты. Но она была голодна, и ее организму требовались силы.
Когда она закончила завтрак, поднос был унесен, и явились слуги с ведрами горячей воды. Фиби разделась и опустилась в ванну в то же мгновение, как за последним слугой закрылась дверь. Она была на седьмом небе, погрузившись в воду до подбородка, ощущая блаженство. Горячая ванна может заставить позабыть о тысяче мелких несчастий, подумала она, улыбаясь. Сейчас она снова стала той Фиби, какой была раньше.
Фиби блаженствовала почти час, судя по часам на камине. Затем, поскольку вода остывала, намылилась с ног до головы сладко пахнущим мылом, оставленным одной из служанок. Она уже вылезла из ванны и завернулась в полотенце, большое и мягкое, как одеяло, когда в дверь тихо постучали.
— Фиби? — позвал знакомый женский голос. — Это я, Филиппа!
— Входите, — отозвалась Фиби с печальной полуулыбкой. Рано или поздно это должно случиться.
Вошла Филиппа, неся в руках охапку пышных кружевных одеяний.
— Я принесла вам панталоны, корсаж и нижние юбки. Матушка почистила и вывесила проветриться васильковое платье, Марва принесет его через пару минут. Оно пойдет к вашим голубым глазам.
Фиби с благодарностью взяла белье и зашла за изящную раскрашенную ширму, чтобы одеться. Часть ее существа ждала прибытия Дункана, надеясь услышать его шаги в коридоре у дверей комнаты.
— Я так рада, что вы приехали в Трою, — сказала Филиппа.
— Троя? — Фиби намеренно говорила радостным, веселым голосом, хотя тревога уже закрадывалась в ее сердце. Может быть, англичане схватили ее мужа и он уже повешен как преступник!
— Так называется наша плантация, — живо объяснила Филиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101