Он поднял своё широкое тело со стула и с угрожающей яростью смотрел на Ванса, стоя перед ним. Его круглые маленькие глаза метали искры, тонкие губы конвульсивно двигались. Его руки сгибались и разгибались, словно перед каким-то припадком.— На что это вы намекаете? — спросил он резким голосом. — Я сказал вам, что слышал крик, и мне совершенно все равно, соглашается она или нет. Более того, я слышал, как она ходила по комнате. Поймите, между одиннадцатью и двенадцатью она была в своей комнате, а я в моей ! И ничего другого вы не можете доказать. Кроме того, я не желаю подвергаться допросу, вами или кем бы то ни было, о том, где я был и что делал. Вам до этого нет никакого дела, черт побери, слышите вы, что я говорю?Он был в такой безумной ярости, что казалось сию минуту бросится на Ванса. Хэс уже выступил вперёд, чувствуя скрытую в этом человеке опасность. Ванс же не пошевелился. Он лениво курил, и когда бешенство Друккера прошло, он заговорил спокойно, без малейших признаков волнения.— Больше нам не о чем вас спрашивать, м-р Друккер. И, право, напрасно вы так волнуетесь. Мне просто пришло в голову, что крик вашей матери помог бы нам установить точное время убийства.— Какое отношение мог иметь её крик ко времени смерти Робина? Ведь она же сказала вам, что ничего не видела. — Друккер выглядел утомлённым и тяжело прислонился к столу.В эту минуту профессор Диллард показался в дверях, а за ним Арнессон.— В чем тут дело? — спросил профессор. — Я услышал шум и спустился сюда. — Он холодно посмотрел на Друккера. — Белл уже достаточно переживала за сегодняшний день, но вам, кажется, этого мало?Ванс встал, но прежде чем он заговорил, Арнессон выступил вперёд и с упрёком погрозил Друккеру пальцем.— Вы должны научиться владеть собою, Адольф. Вы принимаете жизнь с такой ужасающей серьёзностью. Зачем придавать так много значения булавочным уколам земной жизни?Друккер шумно дышал.— Эти свиньи, — начал он, но Арнессон быстро прервал его.— Милый Адольф, все люди — свиньи. Зачем входить в подробности! Пойдёмте же, я провожу вас домой. — Он крепко взял Друккера под руку и повёл его вниз по лестнице.— Нам очень жаль, что мы потревожили вас, сэр, — извинился Ванс перед профессором. — По какой-то причине господин этот соскочил с рельсов. Допросы, конечно, не особенно приятная вещь, но мы надеемся, что скоро с ними покончим.— Постарайтесь сделать это как можно скорее, Маркхэм, а затем зайдите ко мне перед уходом.Когда профессор ушёл, Маркхэм, с нахмуренными бровями, заложив за спину руки, стал ходить взад и вперёд по комнате.— Что ты думаешь о Друккере? — спросил он, останавливаясь перед Вансом.— Миленький характерец. Умственный и физический калека. Прирождённый лжец. Но хитёр, чертовски хитёр. Ненормальный мозг, это часто встречается у калек такого типа. Но наш словесный бой не был безрезультатным. Он что-то скрывает и хотел бы рассказать, да не смеет.— Возможно, — с сомнением заметил Маркхэм. — Очень он чувствителен относительно времени между одиннадцатью и полуднем. Он, точно кошка, все время следил за вами.— Как хорёк, — поправил Ванс. — Я отлично чувствовал его лестное внимание.— Во всяком случае, не могу сказать, чтобы он оказал вам большую услугу.— Да, — согласился Ванс. — Мы не особенно продвинулись вперёд, но какой-то багаж попал на наше судно. Наш раздражительный математический колдун обнаружил кое-какие интересные особенности мышления. А миссис Друккер полна всяких возможностей. Если бы мы узнали то, что они оба знают, то нашли бы ключ к разгадке этой глупейшей истории.Хэс молчал целый час и презрительно наблюдал за происходящим, но вдруг теперь воинственно заговорил.— Я должен сказать вам, м-р Маркхэм, что вы попусту тратите время. Что хорошего во всей этой болтовне? Нам нужен Сперлинг, и когда мои молодцы приведут его, мы заставим его попотеть, у нас соберётся достаточно материала для обвинения. Он был влюблён в Диллардовскую девицу и завидовал Робину не только из-за девицы, но и потому, что тот лучше его стрелял этими красными палками. В этой комнате он схватился с Робином, профессор слышал их, и, согласно показаниям, он за несколько минут до смерти Робина был с ним внизу…— Да, — прибавил иронически Ванс, — и зовут его Воробей , что и требовалось доказать. Нет, сержант, уж очень это просто, а между тем задумано это убийство очень хитро.— Не нахожу тут никакого обдуманного плана, — настаивал Хэс. — Этот Сперлинг выходит из себя, хватает лук, выдёргивает из колчана стрелу, идёт вслед за Робином из комнаты, стреляет и попадает ему прямо в сердце.Ванс вздохнул.— Вы слишком прямодушны для этого испорченного мира, сержант. Если бы все случилось с такой наивной поспешностью, жизнь была бы очень проста. И очень скучна. Но не таково было убийство Робина. Во-первых, никакой стрелок, метясь в движущуюся цель, не мог бы с такой точностью попасть между рёбрами в самое опасное место. Во-вторых, череп Робина проломлен. Конечно, это могло случиться при падении, но мало на то похоже. В-третьих, шляпа была у ног, где она никак не могла очутиться, если бы он упал нормально. В-четвёртых, углубление на конце стрелы так испорчено, что тетива не могла на ней держаться. В-пятых, Робин стоял лицом к стреле, так что, пока тот натягивал лук и целился, Робин мог позвать на помощь и укрыться. В-шестых… — Ванс остановился, чтобы закурить папиросу. — Клянусь Юпитером, сержант, я что-то пропустил. Да, когда человек получает рану в сердце, тотчас же в изобилии льётся кровь. Очень возможно, что вы найдёте кровавые пятна на полу в стрелковой комнате, где-нибудь около двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56