Но если бы даже знал, что это так, я ни в коем случае не остановился бы.— Конечно, конечно. Я гораздо старше вас, Маркхэм, я вас помню ещё мальчиком, а жизнь клонится к закату, начинаешь находить истинные пропорции в мире. Все отношения меняются. Вещи теряют своё значение. Вот потому-то старики становятся снисходительнее, что они знают: все созданные человеком ценности не важны.— Но мы пока живём человеческими ценностями, и я обязан поддерживать их, — возразил Маркхэм. — Никогда чувство личной симпатии не заставит меня свернуть с истинного пути.— Может быть, вы и правы, — вздохнул профессор. — Но не просите меня о такой помощи. Если вы откроете истину, будьте милосердны: убедитесь, можно ли считать преступника ответственным, прежде чем посылать его на электрический стул. Бывают больные умы, как больные тела, и часто они существуют одновременно в одном и том же человеке.Когда Ванс вернулся в гостиную, он тщательнее обычного закурил папиросу.— Профессора, — сказал он, — огорчила смерть Спригга, и хотя он протестует, но все-таки формула убедила его, что Робин и Спригг относятся к одному и тому же уравнению.Только он уж очень легко дал себя убедить. Почему? Более того, он тотчас же сознался, что Спригг был здесь хорошо известен. Не могу сказать, что он что-то подозревает, но несомненно боится кого-то… Он, по-видимому, не желает мешать правосудию, хотя решительно отказывает принять участие в крестовом походе против Друккеров. Не знаю, какая подкладка под его почтительностью к миссис Друккер, профессор не сентиментален. А эта пошлость о больном уме и больном теле? Точно на лекции по физической культуре. Ну, предложим несколько вопросов Пайну.— Не думаю, чтобы можно было бы от него чего-нибудь добиться, — сказал Маркхэм. — А все-таки, сержант, приведите сюда Пайна.Когда Хэс вышел, Ванс бросил на Маркхэма шутливый взгляд.— Уверяю тебя, ты не будешь раскаиваться. Честное слово, трудная это проблема… — Он снова сделался серьёзен. — Нам тут приходится иметь дело с неизвестными величинами. Мы столкнулись с какой-то странной, ненормальной силой, которая не действует согласно принятым законам. Она чрезвычайно утончённа и неизвестна нам. Но мы знаем, по крайней мере, что источник её где-то вблизи этого дома; мы должны обыскать каждый психологический уголок, каждую щель. Пожалуйста, не раздражайся вопросами, которые я буду предлагать Пайну. Придётся заглядывать в самые невероятные места…Послышались приближающиеся шаги, и через мгновение вошёл Хэс, ведя на, буксире старого лакея. Глава XIУКРАДЕННЫЙ РЕВОЛЬВЕР Понедельник, 11 апреля, 3 часа дня
— Садитесь, Пайн, — ласково, но строго сказал Ванс. — Профессор разрешил нам допросить вас, и мы уверены, что вы ответите на все вопросы.— Конечно, сэр, — отвечал слуга. — Я уверен, что у профессора нет причины что-нибудь скрывать.— Отлично. — Ванс откинулся на спинку кресла. — Ну, для начала, скажите мне, в котором часу был сегодня подан завтрак?— В половине десятого, сэр, как всегда.— Все члены семейства присутствовали на нем?— О да, сэр.— Кто их будит по утрам и в котором часу?— Я бужу, в половине восьмого я стучу в дверь.— И ожидаете ответа?— Да, всегда, сэр.— И никто не опоздал к завтраку?— Все были вовремя, как всегда, сэр.— Не случилось ли вам видеть, чтобы кто-нибудь выходил сегодня из дому или возвращался домой до завтрака?Вопрос был предложен очень небрежно, но я заметил, что тонкие веки Пайна дрогнули.— Нет, сэр.— А не мог ли кто-нибудь из членов семейства выйти из дому и вернуться без вашего ведома?Первый раз за время допроса Пайн ответил неохотно.— Конечно, сэр, можно было пройти через парадную дверь без моего ведома, пока я накрывал стол в столовой. А кроме того, можно было пройти и в дверь стрелковой комнаты, потому что моя дочь всегда запирает дверь в кухню, когда готовит завтрак.Ванс помолчал, а потом спокойно спросил:— У кого-нибудь в доме есть револьвер?Глаза Пайна широко раскрылись.— Нет… насколько я знаю.— Слышали ли вы когда-нибудь о Епископе, Пайн?— О, никогда, сэр! — Лицо его побелело. — Вы говорите о человеке, который посылал эти записки в газеты?— Я говорил просто о епископе, — небрежно сказал Ванс. — Но скажите-ка мне, слышали ли вы что-нибудь о сегодняшнем убийстве в Риверсайдском парке?— Да, сэр. Дворник из соседнего дома рассказал мне о нем.— Вы знали молодого м-ра Спригга?— Я видел его здесь раз или два, сэр.— Он был здесь недавно?— На прошлой неделе, сэр, кажется, в четверг.— Кто ещё был здесь в это время?Пайн сморщился, как будто стараясь припомнить.— М-р Друккер, сэр. И, как я припоминаю, м-р Парди тоже приходил. Они все до поздней ночи разговаривали в комнате м-ра Арнессона.— М-р Арнессон всегда принимает посетителей в своей комнате?— Нет, сэр, но профессор работал в библиотеке, а мисс Диллард была в гостиной с миссис Друккер.Минуту Ванс помолчал.— Теперь все, Пайн, — наконец сказал он, — но, пожалуйста, пришлите сюда Бидл.Бидл пришла и стала против нас, с мрачным и воинственным видом.Ответы её, большей частью односложные, не прибавили ничего нового. Но в конце краткой беседы Ванс спросил, не пришлось ли ей выглянуть из окна сегодня утром перед завтраком.— Раза два я смотрела в окно, — вызывающе ответила она. — Почему же мне было и не посмотреть?— Видели ли вы кого-нибудь на стрельбище или на заднем дворе?— Никого, кроме профессора и миссис Друккер!— Никого посторонних? — Ванс сделал вид, что не придал никакого значения присутствию профессора и миссис Друккер на заднем дворе.— Нет, — коротко ответила Бидл.— В котором часу вы увидели профессора и миссис Друккер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56