Первые книги его — сборник стихов «Эротика» и книга новелл «Виньетки», вышедшие в 1899 году, отразили в себе эту противоречивость.
Наряду с произведениями, в которых уже намечается свойственная зрелому Цанкару глубина проникновения в душу человека и в суть общественных явлений, в которых уже начинает разворачиваться его сатирическое дарование ( к таким произведениям принадлежит, в частности, рассказ «О человеке, который потерял убеждения»), в первых книгах были и вещи, возникшие как плод фрагментарного, натуралистического копирования жизни, произведения, где действуют странные, проходящие по жизни как сомнамбулы люди, происходят загадочные события. Но все эти очень разные по способу отражения жизни произведения пронизаны специфически цанкаровской непримиримой враждой ко всему, что давит и уродует человека. Эта вражда звучала в горьких и дерзких стихах «Эротики», тираж которой был сожжен по распоряжению люблинского епископа, в изображении тирании богатых и осмеянии их фальшивого народолюбия в «Виньетках»; порождением этой вражды были и туманные грезы, уносившие от пошлости и грязи жизни. В эпилоге к «Виньеткам» Цанкар говорит о близящейся революции: «Уже осенил дух упорства изголодавшиеся лица, сжимаются окровавленные кулаки; придет час, когда заколеблются белокаменные замки в свете кровавой зари...»
Творчество Цанкара и близких к нему по художественным устремлениям поэтов Отона Жупанчича (1878—1949), Драготина Кетте (1876—1899) и Йосипа Мурна-Александрова (1879—1901) внесло новую струю в литературную жизнь Словении. Эта «могучая кучка» ярких талантов, получившая название «Словенского модерна», выразила мироощущение поколения предгрозовой эпохи 900-х годов, эпохи бурного роста новых общественных сил и назревающих социальных переворотов. Презрение к филистерству, протест против грязи и социальной несправедливости, царящих в буржуазном мире, слияние с народной стихией, с родной природой, предчувствие освободительной миссии пролетариата, стремление к духовному раскрепощению человека, глубокий патриотизм,— таков в основных чертах комплекс идей, нашедших отражение в творчестве представителей «Словенского модерна» и, как указывает словенский критик Б. Зихерл, роднивших их с революционным романтизмом раннего Горького.
Представители «Модерна» искали новых возможностей поэтического раскрытия духовного мира своего современника. Эти поиски обусловили сложность отношения «Словенского модерна» к литературным направлениям своего времени. Поэты «Модерна» выступали против эпигонского романтизма. Салонной поэзии эпигонов романтизма «модернисты» противопоставили стихи, написанные в духе народной песни, с ее задушевностью, неподдельностью чувств, ощущением родства человека с природой. Пройдя через кратковременное увлечение натурализмом (это в особенности относится к Цанкару), они отвергли его, считая, что он не в состоянии выразить стремлений, исканий и порывов художника. На смену ему пришло увлечение декадансом как искусством предельного самовыражения. Но и аполитичный декаданс был отбро-
шен на пути к цели, становившейся все более ясной и отчетливой,— к искусству, которое бы по-новому, ярко и могуче выражало думы и настроения людей, выступающих против старого мира.
Но критикуя бессодержательность и крайний субъективизм произведений декадентов, создавая произведения, насыщенные передовыми идеями, словенские «модернисты» в поисках новых выразительных средств обращались к поэтике декаданса. Цанкар писал, что «вследствие его (декаданса.— Е. Р.) влияния чувствования стали глубже и утонченнее, а выражение их — богаче оттенками и оригинальнее».
Обращались они и к символической, а Цанкар и к экспрессионистической поэтике. Это, с одной стороны, помогало им (в особенности Цанкару и Жупанчичу) создавать образы потрясающей эмоциональной силы и размаха, но, с другой стороны, в ряде случаев приводило к некоторому усложнению поэтического языка и абстрактности.
Цанкар очень рано разгадал буржуазную суть декаданса. Уже в 1900—1901 годах он выступает с литературно-критическими статьями, в которых критикует «чистое искусство» за то, что оно «не имеет никакой связи с жизнью и великими мировыми проблемами... и в худших своих проявлениях не годится ни на что иное, как щекотать филистеров между лопаток». В статье «Униженное искусство» он противопоставляет творчеству декадентов, «которым нечего поведать людям», суровую правду искусства Толстого, его неумолимое обличение. В одном из писем 1900 года он пишет: «Сильным и осмысленным мне кажется или тенденциозное искусство Гоголя, Толстого и т. д., которое стремится отстоять социальные, политические или философские идеи могучими средствами красоты, или же искусство древних греков, Шекспира, Гете и т. д., ставящее перед собой только эстетические и этические цели. Нужна реформация и революция в политической, социальной, во всей общественной жизни, и этой реформации литература должна прокладывать путь» К
Идейный и художественный рост Цанкара шел необычайно быстро. Преодоление идейной узости декаданса и приход писателя к боевому, тенденциозному искусству обусловили мощное развитие в его произведениях анализа социальных противоречий. Реалистическое отображение общественной жизни, глубокий психологизм, политическая сатира — все то, что в «Виньетках» только пробивало себе путь,— становится ведущим началом его творчества на новом, самом плодотворном этапе, охватывающем почти все первое десятилетие XX века.
1 Письмо И. Цанкара 3. Кведер-Еловшек от 8 мая 1900 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52