Я читаю лекцию
или пишу роман?
Ц Эспрессо или капучино? Ц Кельнер глядит проникновенно и внимательн
о, как молодой Феликс Круль в глаза лорду. Напрасно уставился, мальчик! Я и
граю в свои игры, сам вызываю себе запланированные видения.
Как одни молодые герои специализируются на парикмахершах или продавщи
цах, так я в молодости влюблялся только в актрис. Или актрисы любили меня?
Раскинем новое полотно воспоминаний, широкое, как бедуинский шатер или в
оенная палатка. Что там видно из-за распахнутого полога? В романе литерат
урных героев у профессора и романиста возник собственный эпизод. Вот и г
овори после этого на лекциях, что в романах не может быть «вдруг». Роскошн
ые, обожженные солнцем горы, далекая страна, самая южная точка бывшего Со
ветского Союза Ц населенный пункт Кушка. В советской армии той далекой
поры моей молодости была одна особенность: солдат не только служил, но ещ
е и путешествовал. Подумать только, я видел огромный крест-часовню, воздв
игнутую к празднованию 300-летия дома Романовых! Филолога, не очень аккура
тного в посещении занятий и сдаче зачетов отчислили после первого курса
и отправили в армию, но как в некотором роде интеллигентного человека оп
ределили в военную команду театра, находящегося в ведении оборонного ми
нистерства. Гадайте теперь Ц был ли это Центральный театр Советской Арм
ии или передвижной театр Туркестанского военного округа, все равно не ск
ажу. Служба среди декораций и ящиков с реквизитом. Но рядом проходили, зан
ятые своей творческой жизнью, кумиры и кумирши, знакомые по киноЦ и теле
экрану.
У военной команды было много обязанностей: ставить декорации, грузить, п
однимать, тащить ящики с бутафорией и реквизитом, а еще выходить в массов
ках, играть толпу. Но и в толпе тебя могут увидеть, было бы обоюдное желани
е. Какую восхитительную охоту за стриженым под нулевку солдатом из военн
ой команды устроила, как я понял позже, когда оказался ее жертвой, Серафим
а! Это издержки образа жизни ведущих артисток: всё в театре да в театре, и с
емейная жизнь рассыпается, вынося на отмели лишь одиночество, украшенно
е ролями, триумфами, сумасшедшей работой и корзинами цветов, которые мож
но, конечно, не спеша расставлять на кухне перед ужином холодной котлето
й. Правда, у Серафимы была ко мне еще материнская нежность и забота: разниц
ей в возрасте Ц мне восемнадцать, ей тридцать пять.
Ах, эта прелесть армейско-театральной жизни в команде: можно ночевать в о
бщежитии, можно лишь приходить под утро. Как правило, все одинокие и интел
лигентные мальчики-солдатики, имеющие театральное, искусствоведческо
е или филологическое образование, были пристроены. Один ночевал у давней
подружки, другой у тренера по футболу или директора бани, а третий выныри
вал, заметая следы, у ведущей актрисы театра Ц основной, как тогда говори
лось, героини. Но все это поначалу складывалось не так просто: мальчику за
кулисами дали шоколадку, потом в сумочке, изящной, как паутинка, принесли
Ц дело к осени Ц шерстяные носочки, потом сунули кусок пирога с мясом, за
вернутый в алюминиевую фольгу, потом попросили вечером, после спектакля
, заехать передвинуть что-то из мебели. Мебель заняла десять минут, но на у
жин лебединые ручки основной героини приготовили роскошный шницель из
кулинарии. Это так естественно, что мальчишкам нравятся уже пожившие, ув
еренные в себе женщины, да еще в ореоле славы. Кто к кому, собственно, тянул
ся? Кто кого больше хотел? И все могло получиться просто, ясно, без сложнос
тей, если бы у мальчика это не было в первый раз. Много времени ушло на заст
енчивость и рефлексию. Она, конечно, меня любила и по-своему, по-материнск
и, была ко мне привязана. А я ее начал ревновать, это была страсть. Ревновал
даже к основному социальному герою, вовсю увлеченному только девичьим м
олодняком. Потом, когда через год я вновь поступил в университет и мы расс
тались, вернее мое место занял новый бездомный мальчик, я понял, что не иск
лючено, кроме неистраченного чувства материнства ею руководила профес
сиональная необходимость расслабиться перед спектаклем. На это меня на
доумила история одной знаменитой ленинградской примы-балерины, декора
тивно жившей с мужем-балетмейстером, глядевшим только в сторону мужског
о балетного класса. Накануне спектакля ей нужен был мужчина, все равно ка
кой Ц молодой, старый, дворник, слесарь. Она выходила на поиск, набросив н
а себя шубку поплоше, и находила его. Но какая это была дивная, резвая и меч
тательно-невинная Аврора, Одетта, Никия! «Из какого сора?..» Нет, это эрудиц
ия, достойная провинциала.
В Москве этот сезон «первой любви», вернее «первой женщины» проходил впо
лне благополучно. И там возникали обстоятельства, когда мальчику доводи
лось ревновать. Ревность входила в обязательный круг переживаний: если е
сть любовь, значит обязательно должна быть и ревность. Хуже было на гастр
олях: основная героиня, знаменитая киноактриса Ц это некая эмблема теат
ра, показательная фигура. Её вывозят после спектакля на встречи с област
ным начальством, ее забирают на радио и телевидение, ее, наконец, селят не
как всех, а в особых апартаментах, куда не всегда можно прокрасться даже п
о черному ходу или водосточной трубе. А если какой-нибудь выездной спект
акль в дальнем гарнизоне, здесь за ней увиваются молодые, пахнущие сапож
ной ваксой и одеколоном «В полет» офицеры и начальники погранзастав в ср
едних чинах. Это еще хорошо, если основная героиня, пробираясь среди кули
с «на выход» и повторяя про себя реплики, с безумным взглядом тем не менее
ворохнет у тебя волосы на затылке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86