— Из президиума реплику подали: что-то о деятелях, готовых взяться за все, лишь бы руководить.
Юлия Сергеевна оживилась на минуту и снова замолчала, напряженно вслушиваясь.
— Мне тоже кажется. Сами себя в буддистов превратили. Если подумать, так сами создали специальную касту руководящих. Попадет человек в такой разряд — и жизнь его до конца дней налажена. Провалится в одном месте — в другое. Из партийных работников — в общественные, из общественных — в хозяйственные. От физиков — к шахтерам, от шахтеров — в медицину. Затем и в искусство, в литературу — везде он руководит. А иногда ведь дурак дураком, хоть топором теши. Не правда ль, доблестный путь? Солидная пенсия, почетная старость, уважение общественности.— Поляков засмеялся. — Учит, как уголек давать, хлеб сеять, книги писать — везде руководит. Я теперь на коне — председатель. Вот недостаток — думать много приходится. Со временем такая необходимость отпадет, и тогда...
— К сожалению, думать везде нужно. Смотри-ка, и ты разговорился?
— Нервное возбуждение.
— Вот новость. У тебя? Он засмеялся:
— По-моему, ты должна быть довольна, интересные цифры. Оказывается, наша область далеко не на последнем счету. Если взять в среднем три тысячи пятьсот литров...
Ее цифры... Неужели она живет ради них? И этот разговор ради них, и этот вечер?
Борисова поежилась, рассмеялась.
— У тебя навязчивая идея. Филиал совещания ЦК на Гоголевском бульваре. Прения по докладу: слово имеет председатель колхоза «Зеленая Поляна» товарищ Поляков. Я же тебя просила.
Сгущались сумерки; мимо, смеясь, пробегала молодежь, беззаботная, счастливая, и Юлия Сергеевна со страхом думала о той минуте, когда нужно будет сказать «до свидания» и остаться в пустом номере с огромной кроватью, с атласным желтым одеялом, которое многократно отражалось в больших зеркалах напротив. Дмитрию до нее нет никакого дела, весь вечер он будет говорить о колхозе, советоваться о перспективном плане, вежливо проводит до дверей, вежливо подождет, пока она закроет за собой дверь, потом отправится к себе. Дверь скрипнет — она уже не один раз просила что-нибудь сделать с дверью.
Так всю неделю, пока идет совещание. Ему безразлична ее жизнь за дверью в пустом двойном номере «люкс», он делает вид, что ничего не замечает. Теперь она уверена: он далеко пойдет и сможет многое. Он одержим своими планами, и она поневоле увлекается, поневоле спорит. А в сущности, какое ей дело до его планов? Просто не умерла еще та детская нелепая привязанность к нему. Хватит себя обманывать. А подумать — так смешно... Она еще любит, еще к кому-то привязана.
Они прошли мимо собора, обогнули Кремль и углубились в путаницу улиц и переулков. Поляков замолчал и шел, поглядывая по сторонам, всматриваясь в лица прохожих.
— Что с тобой, Юля? — мягко спросил он наконец, когда они забрели куда-то во двор, окруженный со всех сторон высокими обшарпанными зданиями.
Она тихонько сжала его руку, и он понял: просит молчать. Они стояли словно на дне глубокого колодца и смотрели на далекое угасающее небо. За каждым светящимся окном шла своя жизнь, скрытая от посторонних взглядов. К ним подошел высокий старик в теплом пальто.
— Вы кого-нибудь ищете?
Они посмотрели на него, не понимая, и он вежливо извинился, приподняв шляпу. Они прошли через двор, вышли на другую улицу, на глаза им попалась вывеска кафе. Они переглянулись и вошли. Дмитрий нагрузил круглый поднос сосисками, пивом, паюсной икрой, прихватил компот из чернослива. Юлия Сергеевна сидела за столиком и, наблюдая за ним, улыбалась. Ей не хотелось есть, но настроение как-то переломилось, и она вместе с Дмитрием пила пиво, делала бутерброды.
— Сейчас бы посмотреть что-нибудь веселое...— неожиданно сказала она.
— А мне, знаешь, и так весело.
Он взял ее за руку у локтя, указал глазами. В дверь ломился тучный, с багровым лицом человек; такая же объемистая женщина в белой форменной куртке стояла насмерть — кафе закрывалось. Разговор зашел уже о жалобной книге, женщина в куртке, сверху перегибаясь через плечо настойчивого посетителя, пронзительно звала милиционера.
Юлия Сергеевна засмеялась и тут же примолкла. Женщина оглянулась на нее, ухватившись за ручку, потеснила тучного человека, захлопнула дверь и поплыла по залу. Проходя мимо, она приостановилась, оглядела Юлию Сергеевну и сказала Дмитрию:
— Вы, гражданин, не очень-то рассиживайтесь со своей девушкой. Закрывать надо.
Юлия Сергеевна смеялась в кулак, улыбались и за соседними столиками. Улыбаясь, Дмитрий становился моложе и проще.
В заполненном тенями номере они не сразу включили свет. Обоим было неловко: пришедшее им в холле гостиницы внезапное решение скоротать остаток вечера за чаем казалось сейчас надуманным и смешным. Дмитрий снял пиджак. «Можно? Ужасно тесный!» — смущенно улыбнулся он Юлии Сергеевне и остался в клетчатой рубашке, которая очень шла ему. Если бы не седеющие виски, он казался бы сейчас совсем молодым, не старше тридцати. «До чего же я его не знаю,— подумала Юлия Сергеевна.— Вот с ним действительно встречаешься всякий раз впервые».
Она с любопытством обежала комнату: аккуратно увязанные пачки книг, свертки, мешочки с семенами, арифмометр, портативная пишущая машинка, еще несколько незнакомых аппаратов в футлярах, высоких и плоских, какие-то папки, расчеты, чертежи. «Ничего-то я о нем не знаю»,— снова грустно подумала Юлия Сергеевна, а вслух сказала полунасмешливо:
— Сразу видно, руководитель современного типа. Тут тебе все налицо. Кругозор, запросы, размах.
Дмитрий оторвался от своего занятия — он расчищал стол от свертков и пакетов — и внимательно посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170