И все время рыскает по корпусу, все ей интересно. Но
ведь кому об этом скажешь?
Т: Мне трудно представить, чтобы за две недели на юге
не случилось ничего хорошего.
К: Ну, в самом конце я съездила в Новый Свет. Говорят,
это одно из самых красивых мест в Крыму. Мне, во всяком
случае, понравилось.
Т: Но в целом с отпуском Вам не повезло?
К: Ну да, наверное, так можно сказать. Но ведь сейчас
и жизнь какая-то вся не такая, как следует. Денег особых
нет, друзья... Люди уже не те, что раньше были. Возмож-
ности ведь зависят от многих вещей.
Т: А что зависит от Вас?
К: А, от меня ничего не зависит.
Т: То есть Вы ко всему в своей жизни как бы ни при чем?
К: Нет, конечно нет. Но реально я мало на что могу вли-
ять. И, знаете, возникает такое ощущение, что я же еще и
виновата.
Т: В чем?
К: Да во всем. Вплоть до плохой погоды во время ис-
порченного отпуска.
Т: Ну, погоду действительно изменить трудно. А вот все
остальное можно попробовать.
К: Не вижу смысла. От любых изменений я давно уже
ничего хорошего не жду.
В цитируемом дискурсе бросается в глаза целый ряд
особенностей. Прежде всего изолированность автора от
излагаемых событий. Марина все время отстраняется, от-
чуждается от сказанного. Как и в своей жизни, в этом тек-
ЖИЗНЬ КАК ТЕКСТ
сте, в его деталях и фабуле она "ни при чем". Нет описаний
действий или событий, в рассказе (как и на курорте) ничего
не происходит. Здесь нет ни повествования, ни описания.
явно ожидала событий, что-то должно было произойти - и
ничего не случилось. Кроме мелкой кражи, о которой тоже
рассказывать особенно не хочется.
Конец текста очень прозрачен. Основная проблема Ма-
рины в том, что ее жизнь давно ее не устраивает, но она не
хочет что-либо менять. Демонстративное признание собст-
венной вины ни к чему не обязывает. Она не готова к изме-
нениям, ничего хорошего от них не ждет. От нее ничего не
зависит. Выделенные жирным шрифтом слова образуют сво-
его рода "рассказ в рассказе", который фактически является
психотерапевтическим анамнезом. Это экзистенциальный
феномен, крик о помощи, спрятанный (не особенно глубоко)
внутри текста. При отсутствии сложной структуры, изощрен-
ной семантики перед нами в чистом виде - текст как жизнь.
Существуют и более сложные техники. Одна из наиболее
подробных и фундаментально разработанных процедур
текстового анализа предложена Роланом Бартом. Понятие
текста было основополагающим в его работах. Барт рас-
сматривал текст как динамический, находящийся в посто-
янном движении и развитии феномен, принадлежащий дис-
курсу, выходящий далеко за пределы доксы расхожего мне-
ния. В силу своей множественности, смысловой неодноз-
начности текст всегда парадоксален. Бесконечное множес-
тво смыслов обусловлено тотальной символической приро-
дой текста, уловить и классифицировать их все невозмож-
но. Цель аналитика состоит в другом:
Задача видится скорее в том, чтобы проникнуть в смыс-
ловой объем произведения, в процесс означивания. Тек-
стовой анализ не стремится выяснить, чем детерминиро-
ван данный текст, взятый в целом как следствие опреде-
ленной причины; цель состоит скорее в том, чтобы увидеть,
как текст взрывается и рассеивается в межтекстовом про-
странстве... Мы будем прослеживать пути смыслообра-
зования. Мы не ставим перед собой задачи найти един-
ственный смысл, ни даже один из возможных смыслов
202
Н.Ф.Калина. Основы психотерапии
текста. Наша цель - помыслить, вообразить, пережить
множественность текста, открытость процесса означива-
ния (1, с. 425).
Именно такую задачу приходится решать психотерапевту
каждый раз, когда он слушает своего клиента. Никто и ни-
когда не обращается по поводу одной-единственной, ло-
кальной проблемы, ни один рассказ не является точным и
однозначным, ни одно высказывание, даже самое простое,
не имеет единственного смысла, точного значения. Наибо-
лее часто встречающийся в психотерапевтическом дискур-
се речевой оборот- "Вы понимаете?" Дело ведь не в том,
что терапевт непонятлив, невнимателен - просто клиент
снова и снова подчеркивает смысловое многообразие все-
го того, что обсуждается на сеансе.
Любой текст включает не только множество смыслов, но
и множество способов передачи смысла, он сплетен из не-
обозримого количества культурных кодов - символов, за-
имствований, реминисценций, ассоциаций, цитат, отсыла-
ющих ко всему необъятному полю жизни как культурного
феномена. Иными словами, ни говорящий, ни слушающий,
ни терапевт, ни клиент не отдают себе отчета в том, какие
именно оттенки значений и смыслов вспыхивают на каждой
отдельной грани рассыпанного, раздробленного (термино-
логия Барта) текста.
Но это вовсе не отменяет необходимости понять и уло-
вить смысл того, о чем идет речь. Развивая эту метафору
дальше, можно сказать, что многочисленные цветные стек-
лышки рассказа клиента должны сложиться в целостный,
завершенный узор в терапевтическом калейдоскопе. И пред-
ложенная в работе "S/Z" изящная процедура анализа текс-
товых кодов может с успехом применяться в психотерапии.
Правда, некоторые терапевты, которых я знакомила с этой
техникой, сочли ее (вслед за критиками Барта) "несколько
изнурительной задачей", но, в конце концов, кто сказал, что
психоанализ легче?
Итак, в любом тексте существует пять кодов, организу-
ющих (точнее, размечающих) его семиотическое простран-
ство. Барт называет кодами ассоциативные поля, сверхтек-
стовую организацию значений, которые навязывают пред-
жизнь КАК ТЕКСТ
ставления об определенной структуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97