Я рассудил, все равно служить. Дома не живу, все в плаваньях. Лучше тут. А водка тут у вас есть?
— Нет, этого нет.
— А как же?
— Спиртом торгуют. Американцу дай лису и получи, сколько хочешь. Пей всю зиму. Я с собой прихватил фляжку, если надо. У меня спрятано... Я недорого уступлю...
Глава сорок четвертая
В КАЮТЕ КАПИТАНА
— Вешать надо! — продолжал капитан. — Они хотят, чтобы я ждал распоряжения, которое придет осенью... А средства нам даны с таким расчетом, чтобы опись закончилась, когда получим позволение. Половину Петербурга надо перевешать! Своими руками вешал бы!
Машин сидел здесь же, и у него душа замирала. Капитан, однако, не очень стеснялся! «Петербургская штучка! И такому все с рук сходит!»
Машин на берегу отдал распоряжение, чтобы с утра приготовили людей к разгрузочным работам и места для грузов, и опять вернулся. Его интересовало, что привезли, а капитан несет околесицу, а про грузы молчит. Отдал пакет от адмирала Врангеля. Фердинанд Петрович просит немедленно послать судно на Командорские острова и доставить капитан-лейтенанту Невельскому однолючную и трехлючную байдарки с алеутами, для удобства описи, на которую пойдет «Байкал». За Машиным дело не станет. Он отдал на берегу приказание подготовить бот «Камчадал» к выходу в море, загрузить всем нужным для такого плаванья. «А чего нет — добавим из грузов, доставленных „Байкалом“. Если только грузы дошли целы и невредимы».
Офицеры спускались по трапу и, входя в тесную каюту капитана, рассаживались. Невельской за письменным столом, не торопясь, набивал трубку. Напротив него в кресло сел Казакевич. Гейсмар встал, скрестив руки на груди. Халезов покашливал за спинами офицеров. Последним вошел доктор Берг. Невельской отложил трубку. Офицеры стихли.
«Блеск приемов, всевозможные проявления вежливости и внимания, которые видели мы во всех портах, а особенно в южноамериканских, где судно было всеми встречено так гостеприимно, — все это закончилось...» — обдумывал Ухтомский будущее письмо домой.
— Господа офицеры и юнкер князь Ухтомский! — заговорил капитан. — Инструкции на опись Амура нет, пришла только неутвержденная копия. Все наши труды пошли даром, все старания напрасны, никому нет никакого дела до нас с вами. Между тем все мы, господа, со всей нашей командой, с нашим судном, которое выдержало с честью всевозможные испытания, которые только могут выпасть кораблю, все мы как бы составляем единое целое, мы как единый живой организм, проникнутый идеей и воодушевленный напутственным благословением его высочества генерал-адмирала нашего флота Константина Николаевича... А также цели науки... Родины... И в-величия ф-флота... Г-господа! Во всяком другом государстве наш корабль считался бы героем и команда его тоже была бы предметом подражания... Я не смел описывать посещаемые нами страны, когда главная цель познания собственной страны и развития ее остается пренебреженной преподлейшими личностями, преступления которых так очевидны нам всем здесь сегодня по сообщениям, представленным нам его высокоблагородием командиром над портом Ростиславом Григорьевичем...
— Позвольте, я-то при чем тут? — испуганно вскочил Машин. — Мое дело было передать вам пакеты и приказания, что я и исполнил... я тут, простите, как кур во щи...
— О чем я и говорю, дорогой Ростислав Григорьевич... И о чем не могу не судить, как о... о...
Капитан так и не договорил, видно чувствуя, что от волнения начинает путаться и вместо приказных бюрократов может обидеть Машина, который лишь старается помочь, как может... Капитан взял себя в руки.
Облокотившись о край стола, Невельской сурово оглядел собравшихся.
— Господа офицеры и юнкер князь Ухтомский! Инструкция на опись не утверждена, и разрешения на опись Амура не получено. Что будем делать, господа?
Офицеры все как по команде переменили позы. Гейсмар опустил руки, Казакевич откинулся, Халезов сел, доктор переложил ноги, Грот встал.
— Господа, я предупреждаю вас всех, что вы ни в чем не будете виноваты, — что бы мы ни решили и на что бы ни пошли, я беру всю ответственность на себя...
Раздались резкие выкрики и возражения. Офицеры, кажется, подтверждали свою приверженность и готовы были разделить все с капитаном, но смысл их слов не был понятен. Капитан и не слушал никого.
— Господа, позвольте, однако, ознакомить всех вас с документами.
Невельской прочел письмо Муравьева и копию инструкции.
Машин, в свою очередь, рассказал содержание письма, полученного им от генерал-губернатора с приказанием как можно быстрей подготовить все к выходу судна. Ясно, что Муравьев не желал, чтобы время теряли в пустом ожидании.
— Почта на Камчатку идет бог знает сколько времени! — сказал Грот. — И инструкция, может быть, уже утверждена...
— Господа, надо сообщить генерал-губернатору, что бесполезно присылать нам утвержденную инструкцию в Камчатку, когда мы будем на описи! — сказал Халезов.
Гейсмар сказал, что формально инструкция на опись заливов Охотского моря дает все основания идти и под предлогом исследования заливов как бы случайно войти в лиман Амура, который также есть залив...
Невельской взял трубку, раскурил, затянулся быстро несколько раз, рукой разогнал дым и как бы просил умолкнуть.
— Видимо, господа, в Петербурге сомневаются в возможности осуществить исследование устьев Амура, — заговорил он. — Возможно, что авторитеты довлеют над мнением тех, от кого зависит допустить нас. Но ни один из знаменитых путешественников не входил сам в устье Амура. Сведения, представленные ими, не могут быть основательны! Между тем Амур — единственная река, текущая из Сибири в Восточный океан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138