– Я надеюсь, что я говорю по делу, Барби, – сказала Элеанор, твердо нажав на первую застежку, – и это, я думаю, тебя не обидит, но… Ты должна понимать, какова моя позиция, я имею в виду, ответственность, моя ответственность за персонал… – Она пристально посмотрела в зеркало, в котором отражалось лицо Барби с выражением стыдливой невиновности. И тут же продолжила более мягким тоном: – Бет – медсестра Джексон – полагает, что есть некоторые причины полагать… что один из наших молодых людей вас побеспокоил. – Она спешно закончила работу с застежками – и тут же снова посмотрела в зеркало, в котором ее глаза, с металлическим отблеском, встретились с мягкими, огромными голубыми глазами девушки.И Барби начала с негодованием:– Меня? Да я никогда… Бет это сказала? Меня побеспокоили? Но что именно она сказала?– О, я ее заверила, что она преувеличивает, – торопливо ответила медсестра Торн в попытке успокоить девушку и положила руку ей на плечо, – потому что если бы с тобой обошлись неучтиво – то ты бы сразу же пришла и сказала об этом мне.Лицо Барбары от этих слов стало малиновым, и она опустила свои большие глаза.– Так что если он, – продолжила медсестра Торн, – я не буду сейчас назвать никаких имен… или если кто-то из них… попробует сказать тебе что-то неприличное или попытается заигрывать… Да! Ты должна мне немедленно все об этом рассказать!В этот момент Барби, казалось, полностью пришла в себя, по крайней мере, она снова взглянула в зеркало, мило и удивленно.– Я ссылаюсь, конечно, – продолжила медсестра Торн слегка раздраженно, – на этого мальчишку из аптеки, племянника мистера Эдвардса. Ральфа.Барби продолжала разглядывать себя в зеркале, расчесывая волосы, беспечно улыбаясь и даже попытавшись легко рассмеяться в знак протеста.– Нет! – воскликнула она радостно. – Не этот – простите меня, – не он! Господи боже, как Бет могла?! О, это действительно так забавно! – Она резво взмахнула расческой над волосами. – Действительно! – И, зардевшаяся, она повернулась, чтобы посмотреть в лицо медсестре Торн, которая разглядывала девушку с обеспокоенной улыбкой.– В самом деле, – сказала пожилая женщина, – я не предполагала, что ты была заинтересована в нем. Все, что я пытаюсь понять – это следующее: делал ли он какого-то рода попытки завязать отношения с тобой?– Он? – воскликнула Барби, пересекая комнату, чтобы взять сумочку. – Ради бога, как он мог? Вы знаете, каковы мальчишки… Ну значит, я этого не заметила! – наконец заявила она, как будто до нее это дошло только что, совершенно случайно. И, торжествуя, в тот момент она снова повернулась, бесхитростная, посмотреть в лицо Элеанор Торн, а затем снова к зеркалу, оглядывая себя с ног до головы, каждый инч, американская девочка-мечта, энергично, почти по-армейски оправляя конусообразную габардиновую голубую юбку и сетчатую жемчужную новенькую блузку.– Значит, все-таки что-то было, – сказала Элеанор старательно небрежно, хотя ее лицо на какой-то момент казалось до ужаса мрачным, и отвернулась.– Но, Элеанор, – взмолилась Барби, настойчиво помотав своей хорошенькой головкой, – разве вы не видите? Я даже этого не заметила! – И она посмотрела таким взглядом, который только подтверждал, как сильно она сама изумлена своей добродетелью, остающейся всегда вне подозрений. После этого медсестра Торн, махнув рукой на свой вопрос, подошла ближе к девушке, очень близко, и, все еще оставаясь серьезной, но уже ничуть не хмурясь, дотронулась до ее плеча, а Барби, широко распахнув удивленные глаза, пыталась понять, что же все-таки происходит.– Ты выглядишь очень привлекательно, – сказала Элеанор, и голос ее слегка задрожал. – Ты производишь чудесное впечатление, – с этими словами она нежно дотронулась до воротничка ее блузки, до серой, сияющей перламутром сеточки. Прозрачная серая блузка, словно созданная для того, чтобы только намекнуть на то сокровище, на гнездышко под кружевами, широкие края синей нейлоновой комбинации многообещающе выглядывали сквозь сияющий серый, и это было как филигранное, невозможное завершение ее нежности – и обещание.– Мне действительно нравится, – призналась Барби, как будто с откровенной беспристрастностью, глядя на себя в зеркало и дотрагиваясь до волос. Затем она отошла от медсестры Торн вплотную к зеркалу и наклонилась, вглядываясь в свое отражение, как будто на расстоянии ей что-то показалось, но – всего лишь показалось, пятнышко или тень. Она добродушно вздохнула и передернула плечами, видимо, даже слегка раздраженная своей безупречностью. Затем, застегнув сумочку, она направилась за пальто, и настроение ее становилось все лучше и лучше.– Господи, да мне надо бежать! – воскликнула она, глядя на часики на вытянутой руке. – Я уже не знаю, ухожу я или прихожу! Какой ужас! – И она лучезарно улыбнулась, будто озорной ребенок, Элеанор Торн, но та все еще казалась обеспокоенной.– Барбара, – монотонно произнесла она, – такая привлекательная девушка, как ты, должна вести себя очень осторожно, потому что мужчины тобой интересуются. Очень осторожно.– Сказала бы я! – с понимающим видом тягостно вздохнула Барбара, отдав должное серьезным предостережениям медсестры Торн, но тут же снова приняла веселый вид. – Сегодня здесь, завтра там, – легко пропела она, – и пусть все плохое нас не тревожит, они ведь такие дети, в самом деле…– Будь умницей, дорогая, – сказала медсестра Торн, и в ее голосе еще чувствовалась бесконечная печаль. Затем она наклонилась, чтобы поцеловать девушку в щеку, осторожно, стараясь не запачкать ее, но тем не менее весьма ощутимо надавив плечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56