Он уселся, выдернул из ежедневника листок и взял в руки карандаш. «Вы врете, – написал он. – Вы психопатический лжец. Если вы еще хоть раз сюда придете, я отправлю вас прямо в полицию. Предупреждаю вас: держитесь отсюда подальше и оставьте меня в покое, или же вы рискуете заработать очень серьезные неприятности…» В этот момент в офисе раздался звонок внутреннего телефона. Доктор Эйхнер встал, скомкал бумагу и выбросил ее в мусорную корзину. Он немедленно поднял трубку.– Да? – почти прокричал он. – Что? Нет. Нет, мисс Смарт, послушайте меня, у меня в кабинете есть носилки. Я хочу, чтобы его перевели в одну из палат в Западном крыле. Он скоро придет в себя. У него интоксикация. Вы понимаете? И пришлите мне машину. Да, прямо сейчас, я еду домой. Естественно, отмените их! И пришлите машину! Да, да, сейчас же! 2 – Если Харрисон вдруг станет хуже, нарциссы ее порадуют, – громко говорила из окна смотровой Барбара Минтнер. Она с улыбкой перегнулась через подоконник, прижимаясь к нему своим изящным животиком.Прямо внизу Гарсиа, перевернув лопатой полоску вскопанной земли, поднял к ней свое смуглое лицо, и она снова встала прямо и правильно, и ее тонкая фигура в безжалостно-белом конфетно-накрахмаленном халате медсестры резко выделялась на фоне розовато-серого цвета стен смотровой.– Посмотреть, – сказал садовник-мексиканец, вяло пытаясь улыбнуться.– Гарсиа, пожалуйста, – сказала мисс Минтнер своим детским голоском, слегка надула губки, как будто обидевшись, а затем снова склонилась над подоконником, вся излучая уверенность и воодушевление. – Она уедет в воскресенье. На этот раз это правда!Гарсиа отвернулся, растерянно, недоверчиво пытаясь что-то подсчитать. Его сжатые губы шептали слова на испанском.– Два дня, – сказал он, снова повернувшись к ней.Барбара Минтнер тут же захлопала в ладоши.– Доктор Уорнер так и сказал сегодня утром! Ну разве это не чудесно?– Да, он так говорить об каждый, – ответил садовник без улыбки.– Но в этот раз действительно так и будет, Гарсиа. – Мисс Минтнер надула губки и произнесла почти умоляюще: – На этот раз точно! И не стыдно разве будет не получить их в последние два дня после всего этого?– Три дня, – сказал Гарсиа. – Три дня, вместе с сегодня.– Все правильно, глупенький, три дня. Пожалуйста, постарайся! Не нужно фрезий для Харрисон, но, пожалуйста, достань розы. Помни, еще два дня.– Два дня, – сказал садовник, покачав головой, и вернулся к своему занятию, уставившись на темный суглинок, который он переворачивал лопатой.Не успела Барбара Минтнер закончить, как дверь Западного крыла с шумом открылась и послышались быстрые нервные шаги в коридоре за смотровой.– Пожалуйста, Гарсиа, – сказала она быстро, понизив голос до шепота, – ты не пожалеешь, я тебе обещаю.И она, стоя на цыпочках и слегка наклонившись вперед, медленно закрыла оконные створки, заговорщически улыбаясь ему, а он смотрел на нее снизу, слегка шевеля лопатой. Едва она закрыла щеколду, как старшая медсестра Элеанор Торн с шумом распахнула дверь смотровой.– И чем сейчас занимается мистер Гарсиа? – сказала медсестра Торн, замедлив шаг только тогда, когда дошла до середины комнаты.– О, он такой ребенок, – сказала Барбара Минтнер, поворачиваясь к ней лицом. – Боюсь, кое-кто скоро испортит его любимые игрушки.Элеанор Торн усмехнулась.– Я даже скажу, я только безмерно рада, что ты не сказала: «Его работку! »Мягкое сияние тихоокеанского утра легло за спиной Барбары Минтнер и высветило золотистым туманом гордые линии ее головы и плеч.– Вот так твои волосы очень красиво смотрятся, – отрывисто произнесла Элеанор Торн, резким жестом указала на низкую кожаную кушетку, на которой лежал мистер Тривли, и спросила: – Ну как он?– Он приходит в себя, – сказала мисс Минтнер, – некоторое время назад его дыхание… – На этих словах мистер Тривли поднял голову, а затем очень медленно снова ее опустил.– Чувствуете себя лучше? – сказала медсестра Торн и нервно прошла от дальней стены к кушетке.– Моя голова, – протянул мистер Тривли, проведя рукой над закрытыми глазами.Барбара Минтнер, стоявшая у окна, подавила смешок.– Я даже не удивлена, – насмешливо сказала медсестра Торн, смерив пронизывающим взглядом мисс Минтнер. – Сейчас я иду обедать, – продолжала она, поворачиваясь и делая шаг прямо перед ней. – Я зайду в амбулаторию и скажу Альберту, чтобы он принес немного бромида. Сейчас я пойду в кафетерий, затем к Буллоксам… – У распахнутой двери она закончила свою тираду мужественным тоном, бросив через плечо: – Если бромид не поможет, сделай ему содовую инъекцию. Два кубика. Я вернусь к 12.20.– Да, мисс Торн, – сказала Барби Минтнер, опуская глазки, будто после страстного поцелуя.Когда за Элеанор Торн закрылась дверь, мистер Тривли приподнял голову.– Что это? – спросил он. Его голос был слабым и напряженным, словно ему было больно говорить. – Что происходит? – Теперь, казалось, он впервые начал отдавать себе отчет, где он находится.– Все в порядке, – кивнула мисс Минтнер, – вы просто откиньтесь и отдохните несколько минут. Все в порядке. – Она снова посмотрела в окно и окинула взглядом расстилающуюся лужайку и деревья позади, что-то нежно напевая себе под нос.Мистер Тривли медленно подтянулся вверх, присел на краешек кушетки и схватил голову руками. Неожиданно он наклонился вперед, встал на ноги, а загем упал всем телом назад, на кушетку, обхватив себя одной рукой.– Где доктор?! – закричал он. – Где доктор Эйхнер?! Что случилось?! Мисс Минтнер невольно отпрянула назад к окну, а затем, придя в себя, быстро пересекла комнату и подошла к кушетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56