Между тем Барби, притворившись, что не заметила этого инцидента, ответила, пытаясь перекричать весь этот грохот.– Я не курю, спасибо.– Ты не куришь? – спросил Ральф, в том же тоне, как будто ничего не произошло. – Правда? – Он выдавил усталую улыбку, словно намекая, что она была слишком добродетельна для него. Однако Барби по-прежнему была поглощена тем, что сосредоточенно делала вид, что ничего не заметила, и так увлеклась, что не заметила даже его слов.– А ты ничего больше сказать не хочешь? – поторопился юноша снова задать вопрос. – И почему так? – Он улыбнулся ей белоснежной улыбкой, но Барби продолжала напевать, вообще не глядя в его сторону.Затем они остановились на светофоре, на спокойном перекрестке, где сигнал светофора казался бесконечно красным.– Скажи, ты знакома с этим парнем, Эйхнером? – спросил неожиданно Ральф своим тоном школьника. Поскольку мотор был заглушён, теперь его голос звучал гораздо громче, чем обычно.Барби вздрогнула и озабоченно осмотрелась по сторонам.– Кто, Фред? Ты что имеешь в виду?Недалеко от машины, на углу, стоял мальчишка, склонившись на одно колено, развязывая пачку дневных газет; суконная сумка цвета оранжевого щербета с потертыми черными штампами лежала, свернутая, на солнце у его ног.Ральф несколько отрывисто рассмеялся.– Фред? Конечно, старина док Фред Эйхнер! Уверен, они не добили его сегодня перед Большим Жюри! Мой дядя мне об этом рассказывал. Он на днях попал в крупную автомобильную аварию.Барби от удивления вздрогнула и выпрямилась и теперь сидела точно параллельно своему сиденью.– Сегодня? О, почему они мне ничего не сказали? – воскликнула она и продолжила, поскольку слова ее практически не были услышаны. – Фред. О, мне нужно было быть… Где это? – затем спросила она юношу умоляющим тоном.– Ну, в Доме суда, я полагаю, – ответил Ральф, подняв перед собой наручные часы и, нахмурившись, глядя на них. – Но оно, вероятно, уже закончилось. Это было сегодня утром, – добавил он, взглянув на Барби, а та застыла, задумавшись, прижав ко рту ярко-розовый ноготь.– Мы могли бы туда поехать, – небрежно предложил юноша, когда стало ясно, что ничего больше из того, что он предложит, не подействует на девушку.– О, мы могли бы? – воскликнула Барби и в первый раз подарила ему действительно полную восторга улыбку.– Конечно, – произнес Ральф Эдвардс, согревшись этой мыслью, и, поскольку свет теперь был зеленым, он с рывком нажал на газ, и из-за этого рывка колени девушки мягко приподнялись, но только на мгновение. 11 Когда старик из бюро информации сообщил Барби и Ральфу, что слушание по делу доктора Эйхнера «не было пока что закончено», на лице девушки отразилась буря чувств – от радости и облегчения до жесткой решимости.– Ну так чего мы теперь ждем? – требовательно спросила она у Ральфа, словно его нерешительность казалась ей жалкой, и потащила его за собой по коридору, вперед, в стеклянную дверь.Они дошли до вестибюля Восьмой сессии в тот благоприятный момент, когда из зала выходили уборщицы и входили младшие чиновники, таким образом, они смогли пройти в пустой зал суда почти незамеченными.В центре зала, стоя рядом с трибуной, с которой выступал доктор Эйхнер, Барби обеспокоенно огляделась, очевидно, опасаясь, что драма может внезапно начаться в любой момент.– Думаю, что Жюри все еще отсутствует, вынося решение, – печально произнес Ральф.Подавляющая пустота зала, казалось, постепенно и окончательно поглотила решимость девушки, и теперь она стояла перед ним, как будто не слышала его слов. Ральф указал на ближайшие места и даже наполовину развернул девушку в том направлении, поскольку та казалась совершенно беспомощной.– О, если бы мы только могли что-то сделать, – взмолилась она.Ральф посмотрел на нее с любопытством.– Не переживай, – сказал он, и голос его был нежным. А затем, с настоящей нежностью, он положил руку ей на плечо со словами: – Все будет в порядке. – И она, успокоенная, подняла на него глаза, словно он был единственным человеком, кто действительно понимал. И он взял ее руку в свою.Не раньше, чем Барби соизволила сесть, все персонажи суда, с королевским, как казалось, апломбом, чего не прослеживалось в предыдущей сессии – видимо, поскольку все они к этому моменту сытно пообедали, – начали свое торжественное шествие: марширующие младшие чиновники, один за другим, в строгой последовательности; судебные репортеры, которые теперь выглядели менее сонно, чем раньше, и менее цинично, видимо, даже надеясь найти что-то стоящее среди событий этого дня и написать об этом; приободрившееся Большое Жюри, а также несколько привилегированных наблюдателей; все уже, по-видимому, успели завести во время ланча новые знакомства и приступали к делу с возобновившимся воодушевлением, словно отражающим исключительно их собственную важность; и наконец в зале появился неизменный судья Лестер, великолепный в своем черном, а за ним доктор Фредерик Эйхнер, оба, на первых взгляд, замечательные мужчины.При появлении доктора Эйхнера, который должен был пройти к своей трибуне прямо мимо Барби и Ральфа, девушка, не отводя глаз от доктора, протянула руку, как бы пытаясь удержать Ральфа, хотя, естественно, не было и намека на то, что он даже попытается привлечь внимание доктора. Доктор Эйхнер мог бы посмотреть на них, когда проходил мимо, но, очевидно, он их попросту не заметил. Он снова занял свое место на трибуне и ждал судью Лестера, который взбирался на высокий президиум, чтобы усесться.Жюри все еще пребывало в обеденном настроении, перешептываясь и покашливая, пока судья Лестер раскладывал перед собой бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56