Много месяцев после папиной смерти Эшвин приходил к нему на могилу и говорил с памятником, обрисовывал проблемы, обсуждал пути их решения, точно так же, как они разговаривали до его ухода. Со временем он устал от безответных бесед и от надежды, что за его преданность ему воздастся каким-нибудь сверхъестественным образом. Оглядываясь в прошлое, он понял, что потерял не только отца – часть его уверенности в себе ушла вместе с ним, и никакие здравые рассуждения не смогут ее заменить.
Он впал в мрачное настроение, что всегда означало одно – пора идти домой.
У Элиз в больнице ночная смена, значит, ему предстоит готовить ужин самому. Чем дольше он задержится, тем более вероятно, что еду придется заказывать навынос в ресторане, а с деньгами сейчас напряженно – с тех пор, как они одолжили Джеймсу две тысячи соверенов. Он подумал, не позвонить ли ему в больницу Элиз, просто чтобы услышать ее голос, но потом отговорил себя. Элиз почувствует его настроение и встревожится, а она и так в последнее время много переживает.
Что-то промелькнуло по полу его офиса.
Эшвин замер и задержал дыхание. Он расслышал легкий шуршащий звук, явно издаваемый кем-то маленьким и юрким, бегущим по бумагам. Дежавю накрыло его, словно ледяная волна, потрясение было нешуточным. Перед его мысленным взором промелькнули клешни и хищно изогнутый хвост.
Эшвин подобрал под себя ноги и осмотрел ковер. Ничего, кроме притаившейся в засаде тишины. Он проверил стол, ничего не нашел, но инстинкт просигналил: «Опасность». Эшвин оттолкнулся ногами от стола и, отъехав в кресле, проверил место, на котором только что сидел. Ничего.
Что это с ним приключилось?
Это было нелепо. Он стоял посреди комнаты, оглядывая ее не будучи в силах отогнать видение. Отражение в стеклянной стене его офиса напомнило ему напуганного ребенка. Эшвин фыркнул от отвращения.
– Вот что бывает, когда переработаешь, – сказал он вслух.
Эшвин запер дверь на ночь и пошел мимо опустевших столов и кабинетов, не глядя по сторонам. А после его ухода в офисе осталось нечто – наблюдающее и выжидающее.
Ключ повернулся в замке, и Эшвин приналег на дверь, потому что она туго открывалась в холода. В прихожей горел свет, и телевизор тоже работал, что было странно, потому что Элиз должна была быть на работе.
– Ау! Элиз, это ты?
Она появилась на верхней площадке лестницы, закутанная в его халат.
– Привет.
– Почему ты дома? Я думал, ты сегодня работаешь.
Ее светлые кудри были убраны, так она обычно причесывалась для работы, но, поднявшись по ступенькам, Эшвин заметил, что глаза у нее покрасневшие.
– Что случилось? – спросил он, обнимая ее.
Она тоже обвила его руками и зарылась лицом в его пиджак.
– Я не знаю, что со мной не так, – сказала она, подавив рыдание.
– Так что стряслось?
– Она отправила меня домой, – сказала она ему в плечо.
– Кто?
– Камилла, старшая сестра.
– Почему?
– Просто отправила.
– Ну ладно. Выкладывай. – Он мягко ее встряхнул.
– Я не могу этого объяснить, – сказала Элиз сквозь слезы.
Эшвин знал ее достаточно хорошо, чтобы понять – ничего вразумительного он от нее не добьется, пока она не успокоится.
– Ладно. Давай я налью тебе чаю.
Он повел ее в кухню, поставил чайник и протянул ей салфетку. Вместо протянутой салфетки она взяла всю пачку и слабо ему улыбнулась.
– Как прошел твой день? – спросила она, перед тем как высморкаться.
Он засмеялся:
– День был долгим. И тебе придется как следует постараться, чтобы отвлечь меня от него.
Он налил чаю им обоим и повел ее в гостиную. Они вместе сели на диван, и Элиз пила чай, постепенно приходя в себя.
– Меня отправили домой, потому что я была расстроена, – сказала Элиз, отводя глаза от Эшвина.
– Ну, ты в последнее время и вправду не в настроении, – осторожно подтвердил Эшвин. – И чересчур чувствительна. Катрина, одна из моих бывших коллег, пережила в свое время подобное. Пару недель спустя оказалось, что она беременна. Ты не думаешь... ну, ты поняла. – Он умолк, вопросительно пожав плечами.
Элиз засмеялась, но без особой веселости:
– Не волнуйся, Эш, проблема не в этом.
– Ну ладно, а в чем же тогда?
– Я не уверена, что смогу объяснить. – Элиз сжала чашку в ладонях. – Я не то чтобы не в настроении, это как будто... – Элиз взглянула на него широко раскрытыми голубыми глазами, в которых застыло трогательно-ранимое выражение. – Ты сочтешь это бессмыслицей.
– Продолжай. – Не понятно почему Эшвин вдруг напрягся из-за переменившегося тона их беседы.
– Мои настроения меняют другие люди. Как будто я впитываю их эмоциональные колебания или что-то в этом духе, – сказала Элиз. – В больнице столько горя. Я чувствую его повсюду. Оно так ощутимо, что я почти могу его потрогать – боль, отчаяние, страх забивают все прочие эмоции. А сегодня вечером я отнесла кое-какие медикаменты и разговаривала с Дженис в отделении скорой помощи, когда спасатели провезли кого-то в операционную. Его даже не успели переложить с носилок. Кажется, попал в аварию. Повсюду кровь. Это было ужасно.
– Но ты это видела и раньше. Почему это так взволновало тебя теперь?
– Дело не в боязни крови. – Она подалась к нему, и лоб ее прорезали морщины, пока она подбирала нужные слова. – Я стояла в паре метров от стола, чтобы не мешать им работать. Я хорошо его рассмотрела, когда с него срезали одежду. Внезапно вокруг его тела появился свет. Какое-то слабое синеватое свечение. Оно исчезло, когда я посмотрела прямо на него, но если я смотрела чуть в сторону, оно возвращалось. Аура, или как там ее назвать, стала меркнуть. Она стала молочно-голубой, как дымка, потом замерцала крошечными искрами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125