Джеймс прошел к бару, заказал пинту пива и снова огляделся.
Кто может предложить работу, которая ему так отчаянно нужна?
Кингстона легко было заметить в окружении кучки подхалимов. Джеймс не был знаком с ним лично, но был известным человеком в театральных кругах. Следовало изловчиться и найти кого-нибудь, кто его представит.
Джеймс подобрался ближе, чтобы получше рассмотреть сидящих, и вдруг ощутил, что комнату трясет. Стены колебались, бильярдные столы дрожали. Вибрация наплывала со всех сторон, и купола над нишами зазвонили, как церковные колокола. Он зашатался от такого натиска и ухватился за одну из колонн, поддерживающих потолок...
Колебания стихли, все вернулось в норму.
Что это, черт побери, было?
На миг он почувствовал, будто каждый человек в помещении резонирует внутри него. Диджей по-прежнему настраивала динамики и усилитель, так что бесполезно было грешить на звуковую систему. Больше никто здесь не отреагировал на тряску. Может, кто-то добавил что-то покрепче в его пиво?
Джеймс доковылял до ближайшей ниши и рухнул в кресло. Ему было все равно, сочтут ли его грубияном. Он должен был сесть, чтобы попросту не упасть.
– Перебрали? Бывает.
Он не обратил внимания на сказанное и спрятал лицо в ладонях. Что это с ним? Он чувствовал себя отвратительно. Ему было не вдохнуть, словно воздух сгустился, и из груди рвался мучительный кашель.
– С вами все в порядке? – Голос был женский, теперь более сочувствующий.
– Отвали, – пробормотал Джеймс в ладони.
– «Отвали»? Ты сел за мой столик и говоришь мне «отвали»? Ты кем себя считаешь, твою мать?
В чем-то она была права... кто бы она ни была. Он поглядел сквозь пальцы и увидел темные волосы и маленькие белые руки. Лицо женщины оставалось в тени.
– Простите, – сказал Джеймс, выпрямляясь. – Я не хотел вам хамить, просто я не очень-то хорошо себя чувствую. Я вас оставлю в покое буквально через минуту.
– Ну, тогда хотя бы сделайте мне одолжение и скажите, кто вы. – Она подалась к нему и милостиво улыбнулась – лицо ее было одним из прекраснейших лиц, которые он когда-либо видел. На бледной коже темные, изогнутые, как вороново крыло, брови взлетали над поразительно зелеными глазами. У нее были полные алые губы, которые на миг открыли идеально ровные белые зубы – после чего сомкнулись в ожидании.
Джеймсу и раньше встречались красивые женщины, с несколькими он даже умудрился переспать, но эта, он знал, была вне его досягаемости.
– Еще раз простите, что потревожил вас. – Джеймс поднялся, но она прикоснулась к его руке. Прикосновение было легким, но неодолимым. Он скользнул назад в кресло.
– Сначала мужлан, потом джентльмен. Кто же ты? На этот вопрос он тщетно искал ответ всю свою сознательную жизнь, поэтому для ответа он выбрал ее первый вопрос.
– Меня зовут Джеймс. Джеймс Майлс Стиплтон. – И зачем он ей это сказал? Он ненавидел свое второе имя.
– Да. Ты и похож на Джеймса. Тебе уже лучше?
– Полагаю, да. Говорят, красота благотворна и исцеляет, – сказал он, наконец-то собравшись с мыслями.
Она засмеялась.
– Уже льстим, Джеймс Майлс Стиплтон? Можешь пока звать меня Лили.
– Пока?
– Может, я представлюсь и полным именем, когда мы получше друг друга узнаем.
– Ты актриса? – Дурацкий вопрос. Конечно да. Иначе зачем бы она была здесь?
– Порой меня уличали в подобном. – Лили улыбнулась, и Джеймс снова разглядел безупречные зубы. Он глаз не мог отвести от ее рта.
– Ну, в нашей профессии это комплимент.
– Да, полагаю, что это так. – Она отхлебнула красное вино из своего бокала, и Джеймс попытался не пялиться на нее слишком откровенно.
– Ты работаешь сейчас? – спросил Джеймс.
– О, у меня всегда есть что-нибудь под рукой. А ты? Он не смог заставить себя соврать ей. Только не этой девушке.
– Нет, я как раз без гроша в кармане.
– Это плохо. Мне кажется, ты тот еще... оригинал. Ты знаешь Энтони? Энтони Кингстона? Он как раз сейчас набирает актеров. Я видела сценарий.
– Нет, мы не знакомы. – Джеймс попытался сохранить невозмутимость; ни к чему сейчас выглядеть отчаявшимся.
– Прекрасно. Давай я тебя представлю.
Лили вывела его из ниши. Она была ростом ему по плечо, и ее ручка тонула в его руке, маленькая и хрупкая, но ее самообладанию можно было позавидовать. На ней было простое черное платье, перехваченное в талии витым серебристым ремешком. Подол платья развевался, пока она вела его через танцпол к Кингстону с его прихлебателями. Ошарашенный Джеймс шел за ней, стараясь не сутулиться.
Что в этой женщине было столь притягательным? Она, конечно, была красива и элегантна, но этого было мало, чтобы так его впечатлить. Что бы это ни было, он никогда и никого так не хотел и никогда не чувствовал себя таким неспособным противостоять этому желанию.
– Энтони, дорогой.
– О, привет, Лили. Я не видел, как ты пришла. Как ты, моя дорогая?
Кингстон поцеловал ее в обе щеки, по-европейски. Это был невысокий, изнеженный на вид человек с жидкими, расчесанными вдоль лба назад волосами, как на изображениях Цезаря. Джеймсу опять стало нехорошо. Гомосексуальным мужчинам он всегда был не по душе.
– Прекрасно, спасибо, – ответила Лили. – Я хотела представить тебе своего спутника. Его зовут Джеймс Майлс Стиплтон.
Джеймс вздрогнул при упоминании своего второго имени, скрыл это, слегка улыбнувшись, и подавил в себе желание поклониться.
– Джеймсу нужен ангажемент, – сказала Лили. – А ты ведь сейчас подбираешь актеров?
– Искал, – ответил Кингстон, – но все отменяется, потому что мы не получили той дотации, на которую рассчитывали. Мне жаль.
– Ну и ладно. – Улыбка осветила лицо Лили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125