– Мне нужно возвращаться, – сказал он, трогая одного из рыцарей за рукав. – Там идет битва.
– Разумеется. – Оба воина склонились перед ним. – Мы знаем. Освободи его и ступай, а мы снова останемся ждать тебя и охранять твой оплот.
И некромант почувствовал, что каждое слово – истинная правда, известная ему еще сызмальства и только по непонятной причине забытая. То был его последний бастион, дальше которого невозможно отступать. Он испытывал неловкость, оттого что не помнил, как называется такое дорогое для него место.
– Гон-Гилленхорм, владыка, – шепнул ему на ухо один из рыцарей, словно угадав его смятение. – Башня Лордов. А мы – твои верные Стражи.
– Башня Лордов, – повторил Зелг, как завороженный.
– Крепость Павших Лордов Караффа, – пояснил второй. – Ты ведь помнишь свой дом? Ты не забыл его? Правда?
Герцог да Кассар разлепил пересохшие губы, чтобы сказать, что у него только один дом – Кассария. Но язык его не слушался. Не поворачивался язык сказать такое.
А между тем они спустились в подземелье и теперь шли по длинному темному коридору, едва освещенному светом факелов. Дорога уходила вниз, и в какой-то миг Зелгу стало казаться, что так они дойдут до самого центра земли. Но вместо этого Стражи остановились перед массивной бронзовой дверью, запертой на семь засовов.
– Отпусти его, – сказал один из рыцарей, уступая ему место возле двери.
– Он так долго ждет… – подхватил второй.
– Почему же вы не открыли темницу и не спасли его? – спросил герцог.
– Никто, кроме тебя, не в силах освободить его.
– Разве так бывает? – удивился некромант.
– Чаще, чем ты думаешь, – улыбнулись Стражи.
– И что потом?
– Потом он сможет начать жить, как было предначертано судьбой.
И он понял, что иначе и быть не может.
Неподъемные на вид засовы Зелг отодвинул с такой легкостью, словно они были сделаны из соломы. Тяжелая дверь все так же бесшумно отворилась, и его растерянному взору предстала сырая и мрачная тюремная камера с одним крохотным окошком у самого потолка. Оттуда пробивался узенький лучик сероватого света. В углу камеры, на ворохе пятнистых свалявшихся шкур спал ребенок.
– Великий Тотис, – прошептал Кассар, потрясенный этим зрелищем.
Ребенок свернулся калачиком, обхватил себя руками и вздрагивал во сне. Он что-то тревожно бормотал, и Зелг, не раздумывая, шагнул к нему и подхватил его на руки. Он хотел теперь только одного – вынести бедное дитя на свет, отогнать ночные кошмары, утешить и успокоить.
И тут спящий открыл глаза.
Это были огромные, пронзительные, лилово-черные глаза с золотыми искорками. Ребенок протянул руку и убрал с глаз мешавшие ему волосы – длинные прямые пепельные пряди. И улыбнулся.
– Спящий проснулся, – с трепетом произнесли Стражи, опускаясь перед Зелгом на одно колено. – Привет тебе, истинный владыка.
В этот момент кассарийский некромант почувствовал сильнейшую боль во всем теле. Рвалась плоть, трещали сухожилия, крушились кости. И он понял, что умирает.

ГЛАВА 19

Услышав дикие крики, доносившиеся из расселины, откуда наполовину торчала туша ламахолотского монстра, Гризольда весьма ими заинтересовалась.
– Кто там? – спросила она, пытаясь заглянуть за спину зверю.
– Я Алгернон Огнеликий, рыцарственная дама, – учтиво отвечал демон. – Я бы хотел с кем-нибудь сразиться.
– Разумное и вполне логичное желание, – согласилась фея. – Что же вас сдерживает?
– Вот это вот естественное препятствие.
Надо заметить, что голос демона звучал несколько сдавленно.
– А что вы вообще там делаете? – уточнила Гризольда, любившая ясность во всем.
– Сижу, как невеста на выданье. Кто придет, тому и достанусь.
Фея окинула чудовище Ламахолота оценивающим взглядом, как портной, которому заказали праздничный кафтан без примерки, и сочувственно покивала.
– Препятствие существенное.
– А вы бы не могли его как-то отвлечь?
– Чем?
– Может быть, каким-нибудь кормом.
– Гризя!!! – вскричал взволнованный Таванель. – С кем ты разговариваешь?
– С потенциальным противником, – не стала таиться фея.
– А зачем?
– Жалко же. Там зря пропадает целая ватага демонов.
– И пускай пропадает. Их и так перебор.
– А вот милорд Топотан сетовал на нехватку врагов. И Лилипупс тоскует.
– Это понятно.
В ходе битвы наметился явный перелом. Выражался он в том, что, завидев издалека коренастую фигуру бригадного сержанта с его любимой бормотайкой наперевес, демоны улепетывали во всю прыть.
– Нам его с места не сдвинуть, – признал Таванель, завершив осмотр ламахолотского зверя. – Ему и тут неплохо.
Тут он глаголил, как истинный златоуст. Монстр Ламахолота благодаря своей длинной шее вполне успешно дотягивался до разнообразных демонов, пробегавших мимо расселины, и поступал с ними по своему, монструозному усмотрению. Он не видел смысла гоняться за жертвами по всему полю – ему и тут было удобно. Сказывалась тысячелетняя привычка: ученых и исследователей, которые в последнее время составляли основу его рациона, ему тоже доставляли, так сказать, на дом. Без всяких дополнительных усилий с его стороны. Ламахолотский зверь не был реформатором и терпеть не мог ломать устоявшиеся традиции.
– А тебе не кажется, что Лилипупс отлично разобрался бы с обеими проблемами? – осторожно спросила Гризольда у своего избранника.
Лорд какое-то время переваривал полученную информацию.
– В чем проблема, дорогая?! – внезапно озарило его. – Позовем сюда господина Лилипупса! Я думаю, он отлично разберется и с нашим милым союзником – своим новобранцем, и с нашими благородными противниками.
– Какой же ты гений!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140