– Я там уже был, – запротестовала голова. – Он меня к вам направил. Сказал, это не в его кон… конпе…
– Компетенции, – любезно подсказал граф.
– Вот-вот.
– Бездельник, – рассердился бурмасингер. – Ну, в чем дело?
– В списочке, – печально поведал любитель автографов.
– Давайте посмотрю.
– Окно откройте, пожалуйста.
– А вы в щель просуньте.
– Нет, – окончательно опечалилась голова. – В щель списочек не пролезет.
И посетитель помахал в воздухе толстенной кипой листов, в каждый из которых можно было завернуть средних размеров троглодита. Как он удерживал их на весу, оставалось загадкой.
– Что это? – тихо спросил граф.
– Я же объяснял: прошение и список лиц, у которых бабушка желала бы получить автографы. Она у меня коллекционирует автографы знаменитостей, – пояснил ночной пришелец с невыразимой тоской во взоре. – Круглый год мотаюсь по стране по ее поручениям. Она у меня старенькая, но еще сильная. За двери выставит, и без автографа, говорит, не возвращайся!
– Вы на небо смотрели, милейший? – поинтересовался Фафут.
– Я по нему пролетал.
– Молодой месяц видели?
Посетитель с готовностью закивал головой.
– Это вам о чем-нибудь говорит?
– Надо ему деньги показывать. Звенеть рупезами. Чтоб всегда водились. Есть время копить казну, а есть время тратить казну, – поделился собиратель автографов.
– Понятно, – обреченно молвил главный бурмасингер и вытянул из-под стола большой ящик с факсимильными печатями героев войны.


* * *

«Дорогая мама, здравствуйте!»

Такангор подпер кулаком мохнатую щеку и мечтательно уставился в окно, в ту сторону, где он упорно предполагал местонахождение Малых Пегасиков. Ему взгрустнулось. Он вспомнил дом, братьев и сестер, добрых соседей, крылатых кобыл и даже рыжего сатира. Иногда ему хотелось оставить карьеру полководца и вернуться туда. Собственно, однажды он вернется. Просто еще не пришло время.
Он снова обмакнул перо в чернила и застрочил.

«Дорогая маменька! Ужасно по всем вам соскучился и часто вспоминаю на досуге, коего у меня, к сожалению, пока многовато.
Его высочество Зелг хоть и собирается выступать в поход, но делает это крайне медленно. Чем заставляет припомнить ваше мудрое изречение о том, что сборы – это самая долгая часть пути.
Вчера получил жалованье и положил на ваше имя в банке Надежные пещеры сколько-то денежек, чтобы вы всегда имели под рукой дополнительные средства для непредвиденных растрат, а также поощрительных подарков братьям и сестричкам. Кланяйтесь им от меня и передавайте строгие наставления слушаться вас. Потому что ежели слушаться вас, то легко можно выйти в знатные и широко известные минотавры, чего я им искренне желаю.
Обеспокоен больным крылом мадам Горгароги. Посылаю с нарочным скляночку лечебной смолы от доктора Дотта. Он утверждает, что не следует волноваться, что она (смола) дымится и шипит: пошипит и перестанет. А крыло начисто пройдет. Уж не знаю, как это понимать. Но Дотт – доктор опытный, а пациенты его все сплошь знатные и при жизни были им довольны. В связи с чем вспоминается мне еще одно мудрое изречение, которое я никак не могу сейчас припомнить.


Репутацию врачу создают знаменитости, умершие под его наблюдением.
Бернард Шоу

Питаюсь я по-прежнему хорошо и даже лучше, так как здешние повара прониклись ко мне добрыми чувствами, что сказывается как на ассортименте, так и на размере порций. Вы знаете, что, когда я волнуюсь, мне нужно дополнительно что-то скушать, а сейчас я немного волнуюсь из-за отсрочки похода. Так что витамины получаю регулярно.
Зато я стану третьим судьей на Бесстрашном Суде. И хотя должность эта не более чем почетная, а судить приглашен знатный демон Бедерхем, вы можете быть мною довольны. А также вам есть что назидать братьям и сестрам – кланяйтесь им от меня еще раз и обнимите их крепко.
Знаете ли вы, что мессир Зелг оказался демоном по крови – на какую-то часть? Почему-то мне кажется, что знаете. И чем больше я живу вдали от Малых Пегасиков, тем больше удивляюсь вашей всегдашней осведомленности. Ну да не хотите – не говорите, откуда вам известно столько разных тайн. Но сообщу, что, сославшись на вас, сильно изумил давеча графа да Унара, вся Тайная Служба которою долго билась над одной историей, о которой вы мне как-то толковали. И теперь он мечтает встретиться с вами и поговорить о разных вещах. Мужчина он вежливый, этикет и манеры знает, за столом не чавкает, в общественных местах не чешется, и воротничок у него всегда белый. Потому я не вижу в его желании ничего предосудительного, о чем ему и сказал. Так что встретите его у лабиринта – не удивляйтесь.
А сейчас я пойду начищу папенькин боевой топорик, расчешу кисточку на хвосте – и спать. Завтра хлопотный день. Прибывает дядя Кехертуса, о котором я вам писал неоднократно, и я должен соответствовать, чтобы не уронить честь фамилии Топотанов, как вы мне строго, но ласково приказывали.
Остаюсь всегда ваш послушный сын, Такангор».


* * *

Вдоволь напрыгавшись по ветвям своего раскидистого генеалогического древа, Зелг наконец обрел одиночество, которое так необходимо, когда перевариваешь плотную трапезу или неприятные новости.
Свободное время он провел на редкость полезно.
Немного посидел за столом в своем кабинете, раскачиваясь из стороны в сторону, будто взволнованный пудинг. Слегка пострадал в тишине. Скушал несколько сладостей. Успешно поборол желание эмигрировать куда глаза глядят, как папа Мардамона, и с головой погрузился в изучение семейных хроник. Подробные и обстоятельные, они, однако, не давали ответа на вопрос вопросов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140