Но остальные!!! О!!! Я заново родился на свет! Мне есть для чего жить!
И жрец, попрыгав еще вокруг невозмутимого голема, ускакал в подземелья – делиться радостью с гномами-таксидермистами.


* * *


Великие люди делятся на две категории. Одних человечество не хочет забыть. Других – не может.
Владислав Гжещик

– Эх, – горестно вздохнул Ангус да Галармон. – Какое несчастье, что среди нас нет нашего дорогого и всеми любимого Агапия Лилипупса. Как тяжело мы переживаем…
– Говорите за себя, – посоветовал маркиз Гизонга, ежась от воспоминаний, как от сильного холода.
Чего вы хотели? Все отпрыски аристократических родов проходят обязательную службу в армии. И главный казначей – в ту пору еще никакой не казначей и не маркиз, а юный виконт Шушима, которого от солидного наследства отделяла толпа из восемнадцати человек старших родственников, – тоже не стал исключением. Собственно, военная служба – единственное место, где находят приют безденежные младшие сыновья знатных семейств.
– Впрочем, вы правь. При известии о надвигающейся войне он за неделю поставил бы под знамена Кассарии отборное, прекрасно вымуштрованное и беспощадное войско.
– А кто этот – Лилипупс? – спросил Юлейн, закрывая газету. – Расскажите мне. Я наверняка слышал это имя, но не припомню, в связи с чем. Был, кажется, какой-то скандал?
– Не какой-то, – не слишком почтительно отвечал маркиз, поглощенный собственными мыслями, – а грандиозный. Из тех, что приводят к Двухсотлетним войнам и перекраивают историю и географию континентов.
– Вы, сир, были еще совсем дитя, – вставил генерал, невольно умиляясь тому, что и короли приходят в мир несмышлеными младенцами. – Ваш батюшка Нумилий вел затяжную войну с Гриомом, и, признаться, в этой кампании удача не всегда сопутствовала армии Тиронги.
– Да мы чуть не разорились из-за этой войны! – вскричал маркиз, которого повергали в смертельный ужас одни только архивные данные. Его ничуть не удивляло, что тогда за два года сменилось трое главных казначеев.
– О финансовых проблемах мне известно немного меньше, – дипломатично заметил Галармон, – а что до боевых действий, то я являлся их непосредственным участником. И могу сказать, что бывали в нашей истории войны и поприличнее.
Юлейн крутил головой, глядя то на одного, то на другого. Он учил в школьные годы историю, но ни о каком Агапии Лилипупсе она не упоминала.
– Короче говоря, – пояснил граф да Унара, который полагал, что краткость – сестра не только таланта, но и здравого смысла, – мы ждали мирных переговоров нетерпеливее, чем когда-либо. Правда, Тиронга еще могла вести войну, и, вероятно, до победного конца. Но обеим сторонам предоставлялся уникальный шанс прекратить вооруженный конфликт и при этом сохранить лицо. Нужно ли повторять, какими желанными гостями были послы Гриома?
– И что? – с нетерпением спросил Юлейн.
– Агапий Лилипупс – краса и гордость тиронгийской армии – как раз руководил очередным набором добровольцев.
– Он – вербовщик?
– И вербовщик тоже.
– Яркий талант, – не удержался Галармон. – Бригадный сержант. Герой войны. Не знал, куда складывать награды.
– Бригадных сержантов не бывает, – не слишком уверенно сказал король.
– Не бывает, – охотно согласился генерал.
– Что же вы меня путаете?
– Ни в коем случае, ваше величество. Это единственное в своем роде воинское звание было изобретено специально для славного Агапия и после его кончины никому и никогда не присваивалось.
– Он погиб?
– Увы, его казнили.
– Такого героя?!
– Пришлось. Для укрепления дружбы и доверия между народами.
– Посольство Гриома возглавлял наследный принц Амброзий. И надо же было им встретиться на узенькой дорожке.
– Точнее, за барной стойкой, – поправил да Унара, предпочитающий точность во всем.
– Кто встретился? – терпеливо спросил Юлейн, утверждаясь в подозрении, что он единственный здравомыслящий человек в этой комнате.
– Лилипупс и Амброзий, – ответил Галармон. – Амброзий изо всех сил стремился заключить мир, а бригадный сержант Лилипупса; – завербовать еще одного добровольца. По вполне объяснимым причинам приезд гриомского посольства не афишировали, и путешествовали они инкогнито.
– По данным Тайной Службы, – продолжил граф, – Агапий Лилипупс и был тем последним… э-э-э… троллем, который видел наследного принца Амброзия.
– Принц исчез, – пояснил маркиз Гизонга, не дожидаясь, пока его величество задаст очередной вопрос. – Спустился вечером в бар вполне приличной гостиницы пропустить стаканчик-другой перед сном. Охрана сидела за соседним столиком. Когда с принцем заговорил тролль в мундире, его высочество отдал приказ не препятствовать беседе. Они беседовали около получаса, после чего разошлись, крепко пожав друг другу руки. Несколько странно, согласитесь, но вполне законно.
– Я не вижу здесь состава преступления, – ловко ввернул король, нахватавшийся подобных фразочек за неделю Бесстрашного Суда.
– А наутро покои принца Амброзия оказались пусты. Все вещи, кроме нескольких личных, не представляющих материальной ценности, на месте. Следов борьбы нет. Постель аккуратно застлана.
– Колдовство? – вытаращил глаза Юлейн, постепенно вспоминая, что творилось во дворце, когда внезапно исчез какой-то посланник.
– Магия убеждения, – сказал генерал. – Нечеловеческая харизма. Агапий Лилипупс завербовал наследного принца Гриома. И тот поступил на военную службу добровольцем, в звании рядового армии Тиронги, с ежемесячным жалованьем в одну рупезу. На полное довольствие. Лилипупс никому не платил больше одной рупезы – это был его принцип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140