Ч Проходите, Ч предложила она неожиданно низким для ее комплекции гол
осом.
И я прошел, а вернее, протиснулся сквозь прихожую, до потолка заваленную к
нигами. Книги занимали и большую часть пространства в комнате, где мы нак
онец оказались. Они были в пачках, в стопках, лежали подломившимися в осно
вании грудами, просто валялись на полу. Все это напоминало место сражени
я, усеянное брошенной при отступлении амуницией.
Ч Не обращайте внимания, это так, остатки, неликвид, Ч пробормотала Дюй
мовочка, разгребая для меня краешек дивана. Сама она уселась на единстве
нный свободный от литературы стул, оглядела комнату, покивала головой в
такт каким-то своим мыслям и заметила без всякого выражения:
Ч Давно бы надо все это вынести на помойку. Да сил нет.
Вкратце история была такова. Ее муж, Сережа Цыпляев, в книжных кругах боль
ше известный как Сережа Памятник из-за своего особого пристрастия к соб
иранию серии «Литературные памятники», был рядовым книжным «жучком» на
чала восьмидесятых. Торговал, впрочем, не только «памятниками», а всем, чт
о давало доход. Потом однажды были эти злосчастные четыреста экземпляро
в «Путешествия Нильса с дикими гусями», прямо из типографии и поэтому де
шево. Путешествие закончилось в Республике Коми, в исправительно-трудов
ой колонии общего режима, продлившись, с зачетами, два с половиной года. Дю
ймовочка ждала. Сережа трудился и исправлялся, держась, как Стойкий Олов
янный Солдатик, и вышел на свободу с абсолютно чистой совестью: как раз за
время его отсидки спекуляция нечувствительно превратилась из уголовно
-наказуемого деяния в солидный и легальный бизнес.
Выйдя, он сразу же включился в новую многообещающую жизнь. Сперва вместе
со старыми приятелями образовал небольшой книготорговый кооператив, п
отом при нем появилось свое издательство, которое, быстро разбогатев, пр
евратилось уже в торгово-издательский дом с красивым названием «Кентав
р». Книжный бум шел полным ходом: изголодавшееся население самой читающе
й в мире страны мело все подряд: Чейза, Набокова, Чарскую и Генри Миллера. И
тогда бывший книжный «жучок» Сережа Памятник, бывший зек Цыпа, а ныне оди
н из столпов отечественного книгоиздания Сергей Сергеевич Цыпляев зад
умал проект века. Собрал все активы, взял в банке кредит и издал чудо полиг
рафического искусства: «Лучшие сказки всех времен и народов» в твердом з
олотом переплете, с цветными картинками на каждой странице, финская веле
невая бумага, полтора кило чистого веса. На книжном рынке это была малень
кая сенсация. Сто тысяч тираж, пять долларов себестоимость, оптовая отпу
скная цена одиннадцать долларов. Минус накладные расходы Ч полмиллион
а баксов дохода.
Ч Теперь я тоже думаю, что его убили, Ч просто сообщила мне Дюймовочка, с
тавшая вдовой Оловянного Солдатика. Ч Я ведь не лезла в его дела, никогда
не знала подробностей. Только недавно случайно узнала, как проходила эт
а сделка: по накладным одно, чтоб меньше шло в налоги, а все остальное на че
стном слове...
Восемьдесят процентов тиража взяли оптом две компании: «Старт» и «Полис
игма». А ровно через пять дней после того, как книги вывезли со склада, Цып
ляева прямо возле дома насмерть сбил неизвестный грузовик.
Ч Убили, Ч почти без всякого выражения повторила Дюймовочка, Ч и нико
му ничего не докажешь...
Мне совершенно нечего было возразить ей. Я даже не мог утешить ее ни едины
м словом.
В Самотечном переулке стоят дома, похожие на праздничные торты: чистые, с
вежие, затейливо украшенные где многогранным эркером, где полукруглой л
оджией, где стрельчатой башенкой. Не дома, а мечта из розового, как крем, ки
рпича. Входные двери здесь стеклянные, трехметровые. Естественно, у окру
жающего пролетариата должно быть большое искушение шарахнуть булыжник
ом, ан нельзя: стеклянный подъезд стерегут не старушка консьержка, не дря
хлый отставник, а молодые ядреные парни в пятнистой форме. Слева дубинка,
справа револьвер в кобуре, посреди тельняшка в вырезе форменной куртки.
Не хватает лишь пулеметных лент на груди. Попробуй сунься!
Я сунулся, но дальше турникета меня не пустили. Редакционная ксива произ
вела не больше впечатления, чем если б я предъявил пенсионную книжку. На в
опрос, к кому, я неопределенно сообщил, что к Карымовым. На вопрос, ждут ли м
еня там, дипломатично ответил, что надеюсь. Полистали какой-то журнал, но
моей фамилии там, разумеется, не нашли. Наконец смилостивились и позвони
ли в квартиру по телефону. Там никого не оказалось, после чего я стал подоз
рителен вдвойне и уже ясно увидел, что, если немедленно не уберусь, меня из
гонят из этого кондитерского рая физическими методами.
Тем бы, наверное, и кончилось, но тут к стеклянному подъезду подвалила све
ркающая черным лаком «волга», из которой выкатился мужичок-колобок Ч м
аленький, но при этом ужасно широкий во все стороны. Его крепко посаженно
е на тройной подбородок толстое круглое лицо улыбалось ни к кому конкрет
но не относящейся улыбкой, от чего по нему, как по недопеченому караваю, шл
и бесчисленные ямочки. Войдя, он сделал пухленькой ручкой приветственны
й жест слегка подтянувшейся охране, после чего по начальственной привыч
ке всегда как бы проявлять интерес к окружающей жизни, поинтересовался:
«О чем сыр-бор?» Ч и, совершено не нуждаясь в ответе, прошествовал к лифта
м. Но один из сухопутных матросов, видать, недостаточно еще выдрессирова
нный, пробормотал ему вслед, что я вот рвусь к Карымовым, а их, понимаешь, да
же дома нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94