И колобок вдруг остановился, как по команде «замри» в детской
игре.
Даже ногу, кажется, до конца не опустил на мраморный пол. Постояв недолго в
такой позиции, он все-таки поставил ногу на место, после чего вернулся на
зад, к турникету, взял мое удостоверение и принялся его изучать. Поскольк
у изучать там особенно нечего, а делал он это удивительно долго, я пришел к
выводу, что голова колобка занята в этот момент не только осмыслением на
звания газеты, а также прочих содержащихся в документе скудных данных.
Вывод оказался в целом правильным, потому что, вернув мне книжечку, он соо
бщил охране, что «молодой человек со мной», и мы вместе отправились навер
х. В лифте колобок представился мне чиновником Фонда имущества Валерием
Фаддеевичем Раскутиным. Он так и назвал себя Ч «чиновником», правда, с за
метной долей иронии в голосе.
Всю жизнь я, как почтальон, хожу по чужим домам. Профессия такая. Но и меня м
ожно удивить. Лестничная площадка, на которой мы оказались, была размеро
м с теннисный корт. Первое, что бросалось в глаза, это полное отсутствие бр
онированных дверей: видно, местные жители будут побесстрашнее, чем рядов
ое население города. А когда мы зашли в квартиру и оказались в гостиной, я
наметанным глазом определил, что отделка с обстановкой в этих апартамен
тах тянет не меньше чем тысяч на шестьдесят долларов. Где ты, моральный ко
декс строителя коммунизма?... Раньше из всех видов чиновников жить в такой
роскоши не стеснялись только члены Политбюро.
Раскутан слушал мою историю внимательно, не перебивая. Я заметил, что ямо
чки на его хлебобулочных щеках могут образовывать самые разные сочетан
ия: выражать не только улыбку, но и горестное изумление, а также иные сильн
ые чувства. Когда я закончил, он откинулся в кресле, сложив припухлые млад
енческие ручки на выпирающем из-под рубашки животе. Ямочки сурово сошли
сь вокруг первого подбородка.
Ч Так вы считаете, это было убийство?
В ответ я только развел руками.
Ч Хорошо, что попали на меня, бедная Маша до сих пор не в себе. Да к тому же д
ети... А мы были ближайшими друзьями еще с комсомола. Ч Он помолчал и спрос
ил без особой надежды: Ч Кто, за что, конечно, не знаете?
Ч Я, в общем-то, не знаю пока даже, где он работал.
Раскутин тяжко вздохнул, ямочки на его лице образовали сложный рисунок,
и он произнес явно нехотя, словно подчиняясь суровой необходимости:
Ч Алик Карымов занимался в Фонде имущества главным образом распределе
нием подрядов на реконструкцию старых особняков в центре города.
Ч Полагаю, для строительных компаний это прибыльное дело? Ч спросил я о
сторожно.
Раскутан тяжко вздохнул.
Ч За этим стоят колоссальные деньги. Банки, тресты, иностранные инвесто
ры. Очень легко, знаете ли, наступить кому-нибудь на хвост...
Ч А кто теперь, после Карымова, занимается этим распределением? Ч спрос
ил я, вытаскивая блокнот.
Но записывать мне ничего не понадобилось. Колобок со скорбным видом кивн
ул Ч первый подбородок опустился на второй, второй на третий. Скорбный э
тот кивок должен был, видимо, означать, что ему вполне понятно, что стоит з
а моим вопросом. Потом он посмотрел мне прямо в глаза и печально ответил:

Ч Я.

13
Либидо

К моему возвращению столовая в редакции уже закрылась, и мне пришлось до
вольствоваться холодными сосисками и простывшим чаем в буфете. Туда же з
абрел выпить лимонаду всегда мрачный сатирик Чепчахов, считающий угрюм
ость лица отличительным признаком работников своего цеха. Окинув хмуры
м взглядом мою скудную трапезу, он поинтересовался:
Ч Каков гастрологический прогноз?
Ч Если экспромт Ч то ничего, Ч отозвался я с набитым ртом. Ч Хотя лежит
близко. Хочешь, продам незадорого фразочку? Бюрократия Ч заорганизован
ная преступность.
Он благосклонно кивнул и полез за блокнотом.
Увидев меня в другом конце коридора, гений репортажа Гаркуша выкинул впе
ред обглоданный под самый корень палец и заорал:
Ч Заголовочек!
Так матрос в бочке на верхушке мачты кричит: «Земля!»
Ч Классную заметку забацал, газету завтра с руками рвать будут, Ч пожал
овался он, Ч а заголовочек что-то не идет...
Ч Баш на баш, Ч отрезвил я его, вывалил перед ним все свои накопившиеся з
а день вопросы, взял полосу и отправился к себе в кабинет.
В принципе я чувствовал, что материала и так хватает, остались детали. Но п
ятый адрес, вернее, телефон, оставшись неразъясненным, все равно болталс
я бы на моей совести. Я набрал его и после долгих гудков услышал стандартн
ый текст автоответчика. Рассказав, зачем звоню, я продиктовал рабочий те
лефон, подумал и добавил домашний. Потом покорно вздохнул и принялся за ч
тение Гаркушиной заметки.
Если оставить в стороне такие изумительные пассажи, как «падеж нравстве
нности» и «останки уважения», материал и впрямь был неординарный. В двух
комнатной коммунальной квартире на Пресне проживали две семьи. Старик с
о старухой, оба пенсионеры, и студент-заочник, перебивающийся случайным
и заработками, который, собственно, полноценной семьи из себя не предста
влял, но собирался вскорости жениться, что для сюжета немаловажно.
Старик пил вмертвую. Пенсию пропивал за три дня, дальше собирал бутылки в
округ коммерческих ларьков. У него был принцип, который он не раз громогл
асно декларировал: «Как ни крутись, как ни бейся, а к вечеру хошь не хошь, а н
апейся». Напившись, он приходил в квартиру и устраивал драку со старухой.
Старуха страдала гипертонией и после каждого скандала отлеживалась су
тками, глотая клофелин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94