И все-таки его, конечно, убили. Его убил наемный киллер в машине с фальшивы
ми номерами. Безжалостная патлатая тварь. Которую послал на убийство дру
гой отвратительный хладнокровный ублюдок.
Ненавижу. Ненавижу до крови под ногтями, впившимися в ладони. До темноты п
еред глазами. До паморока.
Я их ненавижу.
И я их боюсь.
Господи, что же мне теперь со всем этим делать?

20
Тираж

Статья была готова к шести часам вечера. Я перетащил к себе в комнату комп
ьютер из машбюро, отключил телефон, заперся на ключ и влупил все сразу пря
мо на дискету: осталось только сверстать и отправить в цех.
С Тараканом мы обо всем договорились.
Он, конечно, сперва схватился за голову, запричитал, что я подставляю его п
од сумасшедшие штрафы, что типография сдерет с нас семь шкур, что дежурно
й бригаде придется сидеть из-за меня до глубокой ночи и все такое прочее.
В ответ я только пожал плечами и цинично заметил, что в противном случае т
екст под моим фото в траурной рамке можно начать писать уже прямо сейчас,
я сам помогу с формулировками, а потом все дружно успеют домой к ужину. И Т
аракан смирился.
Вторая полоса экстренно переверстывалась. Охрана получила указания до
предела ужесточить пропускной режим. На ближайшую ночь в мое распоряжен
ие был предоставлен священный в обычное время для всех смертных кожаный
диван в редакторском кабинете. Перед уходом со службы Нелли лично завари
ла мне чай в персональном таракановском чайнике, заботливо извлекла из ш
кафа подушку и плед, а потом, видимо, в порыве не изъяснимых словами чувств
, даже принесла из буфета тарелку с бутербродами. Случайно заглянувший с
юда под вечер водитель Генка Троицын ахнул, обомлев от такой картинки, и с
просил голосом какого-то киноперсонажа:
Ч Что еще нужно человеку для тихой счастливой старости?
Ч Дожить до нее, Ч ответил я с набитым ртом.
Впрочем, на этот раз я, кажется, лукавил Ч ради красного словца. Потребова
лся очередной и, наверное, самый мощный за последние несколько суток стр
есс, вызванный смертью моего ближайшего друга, чтобы мне вдруг открылась
истина, простая, как апельсин: я был полнейшим идиотом сегодня утром, когд
а решил почему-то, что могу спастись, если не стану ничего писать, уйду в от
пуск, удеру из города, короче, притворюсь шлангом, веником, дохлым таракан
ом.
Истина состояла в том, что, говоря языком экономическим (а всякое заказно
е убийство, относясь к сфере платных услуг, оказываемых населению, безус
ловно, является частью экономики и даже, если хотите, народного хозяйств
а), так вот, говоря экономическим языком, в случае моего бегства ажиотажны
й спрос на мою бренную жизнь должен был отнюдь не прекратиться, а всего ли
шь перейти в категорию отложенного. Пример: забулдыгу-тотошника и вмест
е с ним Артема убили не только и не столько потому, что один из них хотел ра
зболтать какие-то чужие секреты, а другой собирался их опубликовать. Кол
и посмотреть на дело с прагматической точки зрения, убили их как раз пото
му, что они еще не успели этого сделать!
Интересно, что моя теперешняя логика представлялась мне точно такой же ж
елезобетонной, как и давешнее решение ничего не писать. Противоречий не
усматривалось. Диалектика, мой друг, диалектика, на месте не стоим, развив
аемся по спирали! Если я напишу все, что знаю, вывалю на газетную полосу вс
е ихние секреты, то стану пуст, как барабан. Вот это и будет гарантией моей
безопасности. Месть? Ну, знаете ли... Месть Ч понятие внеэкономическое. Во
всяком случае, хочется на это надеяться. К тому же после того, как газета в
ыйдет, можно и впрямь дернуть куда-нибудь подальше Ч для полного спокой
ствия.
Такими вот досужими размышлениями я то ли тешил, то ли утешал себя, попива
я чаек в редакторском кабинете. От меня теперь уже практически ничего не
зависело. Как говорится, процесс пошел.
Сначала где-то на верстке, шурша и поскрипывая, вылез из принтера первый д
евственно-гладкий лист. Это макет, простая, в сущности, бумажка: при желан
ии можно скомкать, разорвать на мелкие клочки, сверстать новый. Потом его
отправили в фотоцех и там сфотографировали на пленку. В ней, говорят, есть
серебро, но и она покудова стоит не намного дороже, чем драгметалл, которы
й пошел на ее производство. Подсушив в сушилке, пленку отнесли в офсетный
цех, где с ее помощью изготовили медную пластину, железяку тоже саму по се
бе совершенно бессмысленную Ч но только до тех пор, пока она не попадет в
цех ротационный. В то самое место, где печатается тираж газеты.
Я заглянул на ротацию около полуночи. Грохот здесь стоял такой, что после
охватившей редакцию вечерней тишины можно было запросто рехнуться: ощу
щение, будто ты угодил между двумя встречными поездами. Не слыша стука со
бственных каблуков, я по железной лесенке взбежал к машинам: как раз вовр
емя, чтобы подхватить один из первых напечатанных экземпляров. Пачкая ру
ки не до конца просохшей краской, развернул газету Ч и, хоть ничегошеньк
и неожиданного там не обнаружил, сердце все равно екнуло. Вот она, на второ
й странице: «МАШИНА СМЕРТИ». Шрифт заголовка, пожалуй, великоват, ну да каш
у маслом не испортишь.
Я держал развернутую газету в руках, а кровь колотилась в висках и слегка
шатало из стороны в сторону, словно меня и впрямь занесло в узкий коридор
чик меж двух бешено несущихся навстречу друг другу экспрессов. «Все ли п
равильно? Все ли правильно?» Ч стучало, билось, колотилось со всех сторон
. Это ведь больше не макет, не пленка, не медная железяка Ч это газета, это т
ираж, который завтра, нет, уже сегодня, придет к сотням тысяч читателей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94