Ну что ж, есть время собирать камни и есть время торговать своей коллекци
ей. Я снял трубку и набрал номер. Но на службе Фураева-старшего не оказало
сь. Кто-то, вероятно помощник, избыточно доброжелательным тоном сообщил
мне, что депутат захворал, в ближайшие дни на работе его искать не стоит. Э
то меня не устраивало. Я порылся в блокноте, нашел домашний телефон, и уже
через полминуты мне ответил знакомый внятный баритон с генеральской вы
правкой.
Ч Нам с вами нужно встретиться. Срочно, Ч произнес я, стараясь придать с
воему голосу как можно больше убедительности. Ч Мне сказали, что вы незд
оровы, но дело очень важное.
Ч А нельзя ли по телефону? Ч пророкотал он недовольно. Ч У меня обостре
ние радикулита, я по большей части в горизонтальном положении.
Ч Как знаете, Ч ответил я. Ч Можно и по телефону. У меня на этот раз дейст
вительно есть новые сведения об убийстве вашего сына.
Совершенно неожиданно для меня он хмыкнул иронически и произнес с некот
орым, как мне почудилось, облегчением:
Ч А-а, если вы про эту историю с Кириллом... Диана мне ее тоже на днях расска
зала. Только что-то не очень верится. Да и не докажешь теперь ничего, не про
веришь.
Ч Нет, Ч ответил я. Ч Моя история без Кирилла. И у меня есть кое-какие док
азательства, на которые неплохо бы вам взглянуть глазами.
Ч Записывайте адрес, Ч ни о чем больше не расспрашивая, решительно сказ
ал Фураев.
И по тому, каким чугунно-глухим сделался враз его голос, я понял, наскольк
о это для него важно. Понял Ч и устыдился. Мне сейчас предстояло сообщить
этому пожилому, не так давно потерявшему сына человеку чудовищную вещь,
которая непременно разобьет ему и сердце, и остатки семьи. Но я знал, ради
чего занимаюсь этим малоприятным делом. Цена вопроса для моей газеты дос
таточно высока, чтобы все сантименты оставить у ее подножия. К тому же я ут
ешался тем соображением, что лучше уж пусть он узнает об этом от меня, чем
от какого-нибудь бездушного милиционера. К концу пути я почти уговорил с
ебя, что совершаю едва ли не благородный поступок.
Михаил Анисимович проживал в знаменитом Доме на набережной. Каждый раз,
оказываясь в этом здании, я мысленно содрогаюсь, примеряю на себя участь
его нынешних жильцов и прихожу к неизменному выводу, что никогда не смог
бы поселиться здесь. По-моему, это все равно что жить на кладбище Ч столь
ко здесь должно бродить неприкаянных душ невинно убиенных, их убийц и уб
ийц этих убийц. Но, наверное, я действительно чересчур сентиментален, пот
ому что многие поколения не только начальников, но и деятелей культуры с
наукой, нимало не смущаясь дурной славой дома, всегда рвались заполучить
здесь апартамент.
Вот и Михаил Анисимович, сам открывший мне дверь, был меньше всего похож н
а призрак. На его картонных щеках гуляло даже некое подобие румянца: то ли
сказался вынужденный отдых от рабочих забот, то ли так взволновал мой ви
зит. Он был в стеганой домашней тужурке, мягких домашних брюках и тапочка
х, с поясницей, обвязанной большим шерстяным платком. Мы с ним прошли в каб
инет Ч комнату размером с площадку для бадминтона, с видом на Кремль, отк
рывающимся из трех широких окон, и я понял, что, может быть, Париж стоит мес
сы: подумаешь, какие-то призраки!
Ч Читал, читал на днях вашу статью, Ч сказал Фураев, усаживая меня в глуб
окое кожаное кресло у окна и сам усаживаясь в такое же напротив. Ч Вы мол
одец. И газета ваша молодец. Я, знаете ли, лет сорок каждое утро начинаю с не
е. Как говорится, не стареют душой ветераны! Может, подогреть чаю?
От чая я отказался, и тогда старик Ч а сейчас особенно было видно, что он с
тарик, выбеленный, высушенный и легкий на вид, как деревянный обломок на м
орском берегу Ч поднял на меня свои ясные глаза и спросил, почему в стать
е он ничего не нашел про своего сына. Уклонившись от прямого ответа, я на в
сякий случай уточнил, готов ли он к очень неприятным известиям. Михаил Ан
исимович, горько усмехнувшись, ответил, что после Сашиной смерти уже не ж
дет ничего, более неприятного. И задал вопрос:
Ч Его, конечно, убили бандиты? Мафия?
Я отрицательно покачал головой. И стал рассказывать.
Вопреки ожиданиям дед стойко перенес удар. Во всяком случае, обошлось бе
з валидола. Только в какой-то момент он прикрыл веки и не открывал их до те
х пор, пока я не закончил. После этого он еще немного посидел молча с закры
тыми глазами, а потом спросил:
Ч Эти бумажки с вами?
Ч Пока только копии.
Я действительно по дороге сюда заскочил на почту и сделал ксерокс с наиб
олее содержательных записок. Разумеется, оригиналы тоже были со мной, но
расставаться с ними я пока не собирался. И Фураев понял это вполне опреде
ленным образом.
Ч Надо полагать, это шантаж? Ч спросил он глухим и на этот раз совершенн
о бесцветным голосом.
Я почувствовал, как краска стыда заливает мое лицо, но отступать было нек
уда.
Ч Не надо так полагать! Все гораздо проще. Я мог бы пойти в прокуратуру...
Ни черта я не мог туда пойти. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось. Я сп
инным мозгом чувствовал, что совет, данный мне Стрихнином, основывается
на богатейшем опыте многих поколений наших сограждан, когда-либо вступа
вших в отношения с отечественным правосудием. Так что идти сдаваться с и
скренними, но не слишком на вид правдоподобными россказнями я отнюдь не
собирался, однако сказал:
Ч Я мог бы пойти в прокуратуру, но, боюсь, толку от этого окажется мало: неп
осредственный убийца мертв, а привлечь вашу невестку на основании этих б
локнотных листочков будет нелегко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94