Поэтому ответ на вопрос, каким образом бесконечное
становится конечным, заключается в том, что нет такого бесконечного, которое
сначала бесконечно и которому только потом приходится стать конечным, выйти
к конечности, но что оно уже само по себе столь же конечно, сколь и
бесконечно. Так как, задавая этот вопрос, допускают, что, с одной стороны,
бесконечное существует само по себе и что, с другой, - конечное, которое
вышло из него, чтобы стать раздельным с ним, или которое, откуда бы оно ни
пришло, обособлено от него, - что такое конечное поистине реально, то
следовало бы скорее сказать, что непостижима именно эта раздельность. Ни
такое конечное, ни такое бесконечное не имеют истинности, а неистинное
непостижимо. Но нужно также сказать, что они постижимы. Рассмотрение их,
даже взятых так, как они даны в представлении, согласно которому в одном
заключено определение другого, простое усмотрение этой их нераздельности
означает постижение их: эта нераздельность есть их понятие. - Напротив,
принимая самостоятельность указанных конечного бесконечного, этот вопрос
предлагает неистинное содержание и уже заключает в себе неистинное
соотношение между ними. На него поэтому не следует отвечать, а следует,
наоборот, отвергнуть содержащиеся в нем ложные предпосылки, т. е. следует
отвергнуть самый вопрос. Вопрос об истинности указанных конечного и
бесконечного изменяет точку зрения на них, и это изменение переносит на
первый вопрос то смущение, которое он должен был вызвать. Наш вопрос
оказывается чем-то новым для рефлексии - источника первого вопроса, так как
в таком реф-лектировании нет того спекулятивного интереса, который сам по
себе и прежде, чем соотносить друг с другом определения, имеет в виду
познать, истинны ли эти определения, взятые так, как они предположены. Но
поскольку познана неистинность конечного, которое так же должно оставаться у
себя, мы должны сказать относительно этого выхождения конечного из
бесконечного, что бесконечное выходит к конечному потому, что оно, если его
понимают как абстрактное единство, не имеет в самом себе истинности, не
имеет устойчивого существования, равно как и, наоборот, конечное входит в
бесконечное по той же причине - вследствие своей ничтожности. Или,
правильнее будет сказать, что бесконечное извечно выходит к конечности, что
его (точно так же, как и чистого бытия) безусловно нет самого по себе, без
его иного в нем же самом.
Вопрос, каким образом бесконечное выходит к конечному, может содержать
еще одно предположение, что бесконечное в себе включает в себя конечное и,
стало быть, есть в себе единство самого себя и своего иного, так что
трудность состоит по существу в [их] разъединении, которое противоречит
предположенному единству обоих. В этом предположении та противоположность
[обоих определений], на которой настаивают, получает лишь другой вид;
единство и различение отделяются и изолируются друг от друга. Но если это
единство берут не как абстрактное, неопределенное, а (как в указанном
предположении) уже как определенное единство конечного и бесконечного, то
здесь уже имеется и различение обоих, - различение, которое в таком случае в
то же время не предоставляет им обособленности и самостоятельности, а
оставляет их в единстве как идеальные. Это единство конечного и бесконечного
и их различение есть та же нераздельность, что конечность и бесконечность.
Примечание 2 [ Идеализм]
Положение о том, что конечное идеально, составляет идеализм. Философский
идеализм состоит только в том, что конечное не признается истинно сущим.
Всякая философия есть по своему существу идеализм или по крайней мере имеет
его своим принципом, и вопрос в таком случае заключается лишь в том,
насколько этот принцип действительно проведен, философия есть идеализм в той
же мере, что и религия, ибо религия так же не признает конечность истинным
бытием, чем-то последним, абсолютным или, иначе говоря, чем-то неположенным,
несотворенным, вечным. Противопоставление идеалистической философии
реалистической не имеет поэтому никакого значения. Философия, которая
приписывала бы конечному наличному бытию, как таковому, истинное, последнее,
абсолютное бытие, не заслуживала бы названия философии. Первоначала
(Prinzipien) древних или новых философских учений - вода или материя или
атомы - суть мысли, всеобщее, идеальное, а не вещи, как их непосредственно
находят в наличии, т. е. вещи в чувственной единичности; даже Фалесова вода
не такова; ибо, хотя она также и эмпирическая вода, она в то же время есть
"в-себе" или сущность всех других вещей, и эти последние не самостоятельны,
не имеют основы внутри себя (in sich gegrundete), а положены проистекающими
из другого, из воды, т. е. идеальны. Назвав только что принцип, всеобщее,
идеальным, еще с большим правом дблжно назвать идеальным понятие, идею, дух,
и, говоря затем, что единичные чувственные вещи в свою очередь даны как
идеальные в принципе, в понятии, а еще больше - в духе, как снятые [в них],
необходимо предварительно обратить внимание на ту же двойственность, которая
обнаружилась у бесконечного, а именно, что один раз идеальным оказывается
конкретное, истинно сущее, другой раз - его моменты равным образом являются
идеальным, снятым в нем; на самом же деле есть только конкретное целое, от
которого моменты неотделимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55