– Это не благотворительность. Алекс умолк, угрюмо уставился в пол. Наступила неловкая тишина.
– Отведите его в лазарет, – попросил я Кана, – я сейчас же позвоню доктору Заресу и все ему объясню.
Когда они вышли, я закрыл дверь и снял трубку.
Через пару часов я вспомнил о прерванной беседе с Джеренсом, пошел в карцер. Джеренс все так же сидел на полу.
– Что там стряслось? – вяло поинтересовался он.
– Не твое дело.
– Вы прямо как мой папаша, – огрызнулся он.
– Не смей так говорить о своем отце!
– Простите, погорячился, когда сказал, что ненавижу вас.
– Спасибо. Джеренс, твой отец просил меня позаботиться о тебе, но я не знаю, как это сделать.
– Не надо обо мне заботиться. Мне уже четырнадцать лет.
– Где ты достал наркотики?
– Из рюкзака, – ехидно ухмыльнулся он. – Вы же не догадались его проверить.
– Верно, не догадался. Моя голова была забита всякой ерундой: как уничтожить проклятых рыб, как взорвать орбитальную станцию!
– Простите, что так получилось, я доставил вам много хлопот. Мистер Сифорт, вы вернете меня на Надежду?
– Конечно. – Я поморщился от боли в челюсти.
– Жаль. Как это скучно, всю жизнь копаться в земле! Если б вы знали, как я ненавижу плантации!
– А что ты любишь?
– Ничего. Впрочем, есть одна вещь… – Он поднял на меня взгляд. – А не будете смеяться?
– Не буду.
– Мистер Сифорт, я хочу быть гардемарином, как Дерек Кэрр.
– Чушь какая, – невольно улыбнулся я, но, заметив обиженный взгляд Джеренса, тут же спохватился:
– Я не смеюсь, Джеренс. Понимаешь, в чем дело… Твоего отца хватит инфаркт, если он узнает, что ты пошел в армию. А без его разрешения я не имею права взять тебя на службу, ведь ты несовершеннолетний.
– Имеете право. Если несовершеннолетний летит на военном корабле без родителей, то командир корабля становится его опекуном и имеет право решать такие вопросы.
– Откуда ты это знаешь?! – изумился я.
– Спросил у лейтенанта Кана. А помните, как вы взяли на службу двух несовершеннолетних на борту «Дерзкого»? Они ведь не хотели.
– У меня достаточно нормальных гардемаринов, зачем мне наркоман?
– Я не наркоман! – возопил он.
– Хватит! – Я встал. – Утром тебя выпустят. Пока обвинения тебе предъявлять не буду, но если ты еще хоть раз набезобразничаешь, то…
– Что тогда?! – с вызовом крикнул он.
– Тогда я разберусь с тобой по-настоящему.
Я вышел в надежде, что достаточно его припугнул. Гардемарин! Курам на смех. Упаси бог от таких гардемаринов.
28
Утром доктор Зарес снял с моей сросшейся челюсти крепления. Я посмотрел в зеркало, улыбнулся. Боже, как отвратительно!
– Доктор, когда можно начать выращивание новых зубов? – Я не слишком забочусь о своей внешности, но с беззубым ртом смириться не мог. Офицер Военно-Космических Сил не должен шамкать, отдавая приказы.
– Можно прямо сейчас, – ответил доктор. – Но учтите, процедура эта не из приятных.
– Знаю. – Однажды в баре Лунаполиса мне в драке выбили зубы, вот тогда я и познакомился с крайне болезненной методикой их выращивания: в зубные лунки закладывают костную ткань, а потом выращивают эти зачатки ежедневным применением жужжащего приборчика, стимулирующего рост костей.
– Капитан, почему бы вам не привести в порядок лицо? – показал он на мое страшное пятно от ожога, вместо кожи покрытое пленкой. – Удивляюсь, почему вы не избавились от него еще в госпитале?
– Я оставил его как память. А почему вы так настаиваете?
– Потому что оно отталкивает людей. В наше время наращивание кожи столь доступно и просто, что демонстративное ношение такого уродливого пятна воспринимается людьми не иначе, как жеманство, недостойное уважения.
– Не забывайте, с кем говорите! – вспылил я.
– Прежде всего вы мой пациент, а потом уже командир. Если вам так нравится это украшение, носите его! Зубы начнем выращивать завтра.
– Хорошо. Доктор, а что с мистером Тамаровым?
– Я не психотерапевт, капитан. Пока я дал ему успокаивающие таблетки. Может быть, придется назначить психотропные лекарства, но вначале хорошо бы провести исследование на предмет баланса гормонов.
К тем, у кого нарушался гормональный баланс, на кораблях почему-то относились снисходительно, а чаще насмешливо, как к чокнутым. Примерно такие же чувства вызывали они у меня, хотя умом я понимал, что это не правильно. Из-за этого дурацкого предрассудка несколько лет тому назад на борту «Порции» я медлил с согласием на обследование моей первой жены Аманды. А у нее был дисбаланс гормонов. Потом оказалось поздно, она покончила жизнь самоубийством.
Если я не прикажу обследовать Алекса, то в следующем припадке меланхолии он наложит на себя руки, и вина ляжет на меня. Но если дисбаланс гормонов будет выявлен, карьере Алекса конец. Но разве можно сопоставить цену карьеры с ценой жизни? Да и на какую карьеру он может рассчитывать со своей амнезией?
Значит, обследование необходимо. Но допустим, мы с Алексом поменялись местами? Как бы я реагировал, отправь он меня на такое обследование? Нет, на это пойти нельзя.
– Подождите, мистер Зарес, – попросил я. – Вначале я поговорю с ним. Можно?
Доктор кивнул. Я вошел в больничную палату. Алекс спал. Лампа светила в десятую часть накала. Я осторожно, на цыпочках подошел к стулу возле кровати, сел.
Лицо его было совершенно безмятежным, дыхание ровным. Вспомнилось, как я впервые увидел его на «Гибернии». Тогда ему было пятнадцать. Сколько с тех пор он вынес муштры и упреков! Вначале от меня, потом от Филипа Таера. Прожить такую трудную жизнь и умереть молодым? Какая несправедливость!
Я сполз на колени, сложил на груди руки для молитвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158