– Полностью с вами согласен, капитан. Но как убедить в этом других? Как изменить общественное мнение? Нам нужен герой, и эту роль должны сыграть вы. Мы уже размножили агитационные плакаты с вашими портретами.
– Господи Боже!
– Вы даже не представляете, как вы популярны в народе. Если вы по тем или иным причинам хотите уйти в отставку, мы выставим вас кандидатом в Генеральную Ассамблею ООН. Не сомневаюсь, что вас изберут.
– Я не собираюсь никуда…
– Но лучше в отставку не уходить, – продолжал сенатор, не слушая моих возражений, – потому что армии вы нужнее. Поток желающих поступить на военную службу возрос в полтора раза, как только мы вывесили плакаты с красочной фотографией: из современнейшего, бы-строходнейшего корабля, только что вернувшегося из дальнего полета, выходите вы и ваша симпатичная жена.
– Анни больна! Ей нужен покой! А вы вовлекли ее в свою пропагандистскую кампанию!
– Что вы! Что вы! Мы не беспокоим ее! Фотография была сделана по прибытии «Виктории» на земную орбитальную станцию. Капитан, поймите, это отличная реклама: молодой, но уже прославленный капитан с милашкой женой, бывшей беспризорницей. Такой плакат привлекает и образованных юношей в Академию, и простых рабочих в солдаты. Поймите, Сифорт, у нас критическое положение. Нам не дают денег на корабли. Помогите нам выиграть войну.
– Нет.
– Хорошо, уходите в отставку, мы устроим вам хорошую, легкую должность по связям с общественностью.
От вас не потребуется никакой сложной работы, будете изредка появляться перед журналистами, вот и все, это так просто…
– Нет, – упрямо твердил я.
– Ричард, позволь мне попробовать, – заговорил адмирал Дагани. – Мистер Сифорт, давайте заглянем в недалекое будущее. Предположим, вы откажетесь нам помочь, мы отзовем все корабли от других планет, обречем миллионы людей на гибель. Но спасемся ли мы сами? Рано или поздно рыбы придут и к нам. Согласны?
Я кивнул. Адмирал деловито продолжил:
– Даже если рыбы не нападут, мы окажемся запертыми в Солнечной системе. Мы не сможем совершать сверхсветовые полеты из страха навлечь на себя рыб. Это полная и безоговорочная капитуляция. Этого нельзя допустить. Сифорт, вы не самый мелкий винтик в военной машине. Вы способны нам помочь. Я вижу, вы не хотите летать. Хорошо. Позвольте предложить вам другую работу.
– Какую? – хрипнул я. Неужели я позволю им себя уговорить? Тону! Где спасательный круг?
– Вы слышали, капитан Керси уходит на пенсию?
– Тот самый Керси? Начальник Лунной Академии?
– Да. Я назначу вас на его место.
– Господи, помилуй!
– Подумайте хорошо, Сифорт, – вкрадчиво завлекал меня в свои сети коварный Дагани. – Вы будете руководить не только здесь, на Луне, но и Земной Академией, и военной орбитальной станцией. Поскольку это секретные учреждения, то нашествия репортеров вам не грозят. Вы сможете часто навещать жену, а когда она выздоровеет, будет при вас неотлучно.
– Зачем я вам на этом посту?
– Если вы станете начальником Академии, конкурс в нее сразу подскочит. Кроме того, вы умеете ладить с подростками.
– Издеваетесь? Да я их угроблю! – Я говорил сущую правду. На «Гибернии» из-за моей тупости погиб Сэнди Уилски. А как трудно было мне с беспризорниками на «Порции»? А сколько я мучился с Филипом Таером на «Дерзком»? Даже собственного сына Нэйта я не уберег. Нет, мне нельзя работать с детьми.
– Вы прекрасно умеете работать с детьми, – бархатным голосом рокотал адмирал Дагани. – И не вздумайте вешать нам лапшу на уши.
Конечно, некоторым повезло, их не коснулись мои зверства. А что я вытворял с Джеренсом Бранстэдом? Как я был жесток! Запер его в каюте с ампулой, полной наркотика! Джеренс мужественно держался, но однажды эконом доложил мне, что он три дня не прикасался к еде. Я вошел в его каюту, она воняла потом и еще бог знает чем. На столе лежала непочатая ампула. Джеренс валялся на кровати с закрытыми глазами.
– Встать! – приказал я.
– Не могу, – простонал он.
– В душ! – Я стащил его с кровати, затолкал в душ, пустил воду и начал сдирать с него рубашку.
– Ладно, я сам. – Джеренс начал раздеваться. – Не смотрите.
– Не вздумай вонять потом в гардемаринской! – Я отвернулся.
– Нет сил больше терпеть. Я не выдержу!
– Осталось всего несколько дней.
– Не выдержу.
Я вышел, позвонил из коридора эконому и приказал сменить в каюте Джеренса постельное белье.
На двадцать первый день, когда кончился срок испытания, я выпустил исхудавшего Джеренса из заточения.
– Ампулу! – протянул я ладонь. Он нехотя положил в нее нетронутый наркотик. – Все еще плохо?
– Да. Еще ломает.
– Будешь принимать эту гадость? Он долго молчал. Когда наконец он поднял взгляд, в нем было новое, необычное для Джеренса выражение.
– Нет, сэр, – ответил он.
– Поклянись перед Господом Богом, – потребовал я.
– Клянусь своею бессмертной душой, что никогда больше не буду принимать наркотики.
– Хорошо. О присяге поговорим позже…
Договорить я не успел. Он с ревом бросился мне на грудь, прижался, словно к отцу. Я неловко обнял его, погладил по голове. Нет у меня таланта утешать, я могу только мучить.
– Мне было так трудно, мистер Сифорт, так трудно!
– Знаю, знаю, малыш. Бедный мальчишка!
И вот после всего этого адмирал Дагани утверждает, будто я умею ладить с детьми. Какая насмешка!
– Ну как вы не понимаете? – возражал я адмиралу. – Я худший офицер на всем космическом флоте, а Адмиралтейство почему-то всегда меня награждает. А теперь вы решились доверить мне воспитание детей! Ради бога, не делайте этого!
– Сифорт, вы справитесь, – уверял меня адмирал. – Когда вы сможете приступить к работе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158