Но вскоре нам пришлось столкнуться с более серьезным сопротивлением.Новое восстание возглавил некто сэр Томас Уайятт, своенравный и отчаянный молодой человек, владелец замка Оллингтон в графстве Кент.Я никогда не видела его. Слышала, что он – сын поэта, близкого друга, а возможно, и любовника Анны Болейн. Каковы были его мотивы? Может быть, ему передалась по наследству любовь его отца к Анне и он был без ума от ее дочери?Снова Елизавета! Казалось, все нити ведут к ней, стоило только где-нибудь раскрыть очередной заговор.Этот Уайятт тоже мог быть опасен. Как и Томас Кэрью, он был независим, смел и способен на любую авантюру. Как правило, такие люди ведут за собой толпу.В ранней юности Уайятт отсидел несколько недель в Тауэре за то, что вместе со своим другом Генрихом Хоуардом, графом Серреем, будоражил Лондон дерзкими антиправительственными выходками. Хоуард сложил голову на плахе незадолго до кончины моего отца, а Уайятту повезло – его казнить не успели. Впоследствии он отличился на военной службе и участвовал в подавлении восстания герцога Нортумберлендского, желавшего возвести на престол Джейн Грей. Все говорило за то, что он вполне лояльно относился к нынешней власти. До тех пор, пока не встал вопрос о союзе с Испанией.Позже я узнала, что же произошло на самом деле. В заговор его вовлек не кто иной, как Эдуард Коуртни, так легко избежавший подозрений. Зная ненависть Уайятта к испанцам, Коуртни подбил его на мятеж в Кенте. Уайятт не заставил себя упрашивать – в его памяти навсегда сохранились детские воспоминания, когда он вместе с отцом, известным поэтом, путешествовал по Испании и отец оказался в лапах инквизиции. Подобно многим, Уайятт боялся, что с появлением принца-консорта в Англии станут насаждать испанские порядки.Когда были арестованы многие участники заговора, Уайятт обнаружил, что он – единственный оставшийся на свободе главарь бунтовщиков. Будь он более осмотрительным, он понял бы, чем это грозит, и бежал бы за границу. Но такие лихие головы, как Уайятт, совершенно лишены инстинкта самосохранения.Поставленный волею случая в положение лидера, Уайятт помчался в Мейдстоун, где публично заявил, что собирает под свои знамена всех, кто хочет бороться против испанцев, которые поработят народ, если королева выйдет замуж за ненавистного иностранца.В страшном смятении ко мне приехал Ренар.Имея своих лучших осведомителей при дворе французского посла, он получил от них информацию, которой и поспешил со мной поделиться.– Король Анри собирается начать боевые действия в районах, примыкающих к границе с Шотландией, – сообщил он, – и намекнул, что поддержит мятежников.– Это невозможно! – воскликнула я.– Напротив, вполне возможно. Шотландцы только того и ждут. У них двадцать четыре военных корабля у берегов Нормандии. Только прикажи, и эскадра двинется на Англию.– Но какой ему смысл поддерживать мятежников?– Чтобы нанести удар вашим сторонникам, а затем осуществить свой замысел.– Посадить Марию Шотландскую на английский трон? Но мятежники – за Елизавету.– Для Анри эти простаки сделают всю черную работу, а потом он с ними легко разделается.– Насколько опасно все то, о чем вы говорите? Нам удалось справиться со всеми, кроме Уайятта.– Именно Уайятт и представляет сейчас наибольшую угрозу. Так что чем скорей вы выйдете замуж, тем лучше.– Уайятт не сможет устоять против регулярной армии.– Не забывайте, что Уайятт сам служил в армии, он не просто рвется в драку, но имеет цель – не пускать в страну испанцев. И если французы придут ему на помощь…– Надо потребовать отзыва де Ноайля.– Это ничего не изменит. Приедет другой. Уж лучше иметь дело с тем, кого знаешь, как свои пять пальцев.– Я пошлю Норфолка против Уайятта.В тот момент у меня не было сомнений, что я смогу быстро подавить этот мятеж.Но дело обернулось иначе. Как сказал Ренар, Уайятт был настоящим солдатом, и не Норфолк, а он стал победителем. Когда наши солдаты вернулись в Лондон, на них было страшно смотреть – измученные, грязные и голодные, они представляли собой абсолютно деморализованную армию. Это произвело расстройство в умах простых граждан.Следом за этим пронесся слух, что Уайятт собирается идти на Лондон.Я начала сознавать, что нахожусь в отчаянном положении. У меня даже не было армии, способной меня защитить. На Совет тоже вряд ли можно было положиться – он состоял из амбициозных личностей, борющихся между собой за власть. Против Гардинера, который был ревностным католиком и благодаря мне занял высокое положение, в Совете возникла оппозиция, обвинявшая его в слишком крутых мерах против инакомыслящих. Гардинер тут же примкнул к оппозиционной фракции, заявив, что всегда сомневался в необходимости испанского брака, а теперь – тем более.Таким образом, я сидела в столице без армии и без поддержки Совета, погрязшего в своих противоречиях. А на горизонте уже маячили хорошо вооруженные полки мятежников.Уайятт базировался в Рочестере, где набирал новых сторонников и готовился к походу на Лондон. Я разослала грамоты по всей стране, обещая даровать прощение всем, кто покинет ряды мятежников и разойдется по домам в течение двадцати четырех часов – в противном случае их будут судить как изменников.На следующий день нам сообщили, что Уайятт идет на Лондон с четырьмя тысячами повстанцев.Прибежал Гардинер. Трепеща от страха, он сказал, что послал Уайятту письмо с предложением изложить свои требования.– Но это означает, что мы предлагаем им мирный договор! – гневно воскликнула я.– Ваше Величество, – возразил он, – положение слишком серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133