Я вспомнила о ней, потому что у меня уже вошло в привычку во всех случаях жизни сравнивать нас.Вивас сразу заявил, что, коль скоро ему поручено заниматься моим образованием, никто не должен в это вмешиваться. Моя мать находилась полностью под его влиянием. Он был испанцем, и мне предстояло стать испанкой. Мой брак вознаградит ее за все страдания в Англии – так думала моя мать. Отец же был занят своими делами, и ему пока было не до меня.– Пусть император обыщет весь христианский мир в поисках наставницы для принцессы, – сказал отец, – но ему все равно не найти никого, кто воспитал бы ее лучше, чем родная мать, испанская принцесса, которая сделает это из любви к нему.По своей наивности я видела в этих словах проявление отцовских чувств, и потому, когда узнала правду, была сражена горем и обидой. Он уже тогда далеко не был уверен, что этот брак состоится, и подумывал, не бросить ли свою дочь в жертву иным интересам, а потому и не отпустил, оставив при себе.Я же витала в облаках, мечтая о будущем. Жизнь моя подчинялась строгим правилам, составленным Вивасом. В пример он ставил мою мать, ее мудрость и добродетель, говоря, что даже если ни одно из моих желаний не исполнится, все равно наш долг – сохранять добродетель и святость в жизни.Я понимала, что мать воспитывалась в строгости, но у нее хотя бы были братья и сестры, а мне и поиграть было не с кем.Я обожала рыцарские романы, которые мы читали с графиней и леди Брайан. Но Вивас, узнав об этом, пришел в неистовство.– Немедленно положить конец этому бесполезному чтению! – вопил он. – Для отдыха следует читать Библию или, на худой конец, исторические сочинения.Все, чем бы я ни занималась, должно было быть направлено на усовершенствование моей натуры. А потому – никакой романтической чепухи!Игра в карты категорически запрещалась. Красивые вещи расслабляли характер, а потому мне надлежало не любоваться шелками, а зубрить отрывки из греческих и латинских авторов. Только выучив наизусть заданный текст, я могла лечь спать с сознанием, что заслужила отдых.Я любила учиться, была прилежна, но мне хотелось и поиграть, погулять на воздухе, побегать за своим ручным ястребом. На это времени не оставалось, и я стала бледной, худой и анемичной.Графиня забеспокоилась. Она долго говорила с моей матерью, убеждая ее, что ребенку необходимо отдыхать.– Ей предназначена великая роль в жизни, – отвечала мать, – и к ней следует хорошо подготовиться. Иоганнес Людовикус Вивас – один из величайших умов современности. Если мы не будем придерживаться его правил, он уедет в Испанию.– Что поделаешь, – отвечала графиня, – здоровье принцессы все-таки дороже.Мать тоже беспокоилась о моем здоровье, но боялась обидеть Виваса. Графиня же стояла на своем – в ней иногда играла кровь Плантагенетов, и тогда с ней было не справиться. Вот и на этот раз она заявила, что, если не смягчат правила, она отказывается нести ответственность за здоровье принцессы.Она так напугала мою мать, что мне сократили количество занятий. Иногда я думаю, что все-таки те мучительные часы, проведенные над книгами и подорвавшие мое здоровье, принесли мне и много пользы – став взрослой, я могла наслаждаться обществом умнейших и самых образованных людей, получив превосходное образование.Когда Вивасу сообщили, что принцесса переутомлена и нуждается в отдыхе, он тут же привел в пример дочерей сэра Томаса Мора, получивших отличное образование. Одна из них – Маргарет – была одной из самых просвещенных женщин своего времени и отличалась отличным здоровьем. Узнав поподробней об этой семье, я выяснила, что сэр Томас никогда не принуждал своих детей. В его доме всегда царило веселье, а учение было призвано приносить удовольствие. Я же не отказывалась заниматься, но порой у меня просто не хватало сил и я засыпала над книгами.Мне помогали мысли о Карле – потея над латинскими переводами, я думала, как мой будущий муж будет гордиться мною. * * * Так продолжалось до 1526 года, ставшего для меня переломным.В свои девять лет я уже многое понимала, – например, что в Европе происходят важные события. Мой отец в союзе с императором воевали с Франциском, собираясь разрушить гнусные планы этого злодея.Однажды мать, радостно возбужденная, сообщила мне, что только что получила добрые вести: война скоро закончится. Франциск, пытавшийся завладеть Павией, разгромлен и находится в плену у императора в Мадриде.Я ликовала. Добро, как и должно быть, восторжествовало над злом!– Твой отец и император собираются поделить между собой Францию.Я слушала затаив дыхание.Приехал кардинал. Он мне не очень нравился – вечно разговаривал елейным голосом, но давал понять, что возражать ему неблагоразумно.Почтительно поцеловав мне руку и осведомившись о моем здоровье, он сказал, что хочет мне кое-что показать. Затем открыл коробочку, в которой лежало изумительное кольцо с изумрудом.– Очень красиво, – отметила я.– Его Величество ваш отец и я находим, что вам пришло время показать императору свои истинные чувства. Мне известно, что вы неравнодушны к нему.– Да, милорд, – ответила я.– Это прекрасно, – сказал он с улыбкой, – а знаете ли вы, дорогая принцесса, что изумруд дарят друг другу влюбленные? Считается, что изумруд потускнеет, если возлюбленный окажется неверным. Не хотели бы вы послать этот изумруд императору в знак вашей любви к нему?– О да, милорд, очень хочу.Он благосклонно улыбнулся.– Я написал письмо, в котором сообщаю императору, что ваша любовь к нему стала страстью. Что вы ревнуете, а ревность, как известно, – первый признак настоящей любви.– Но быть может, не стоит говорить о ревности, ведь для нее не было повода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133